Подзатыльник был довольно сильным. Отвесив его, Валентин ни слова не говоря, ушел в свою комнату. Мама поприветствовала дочку еще более оригинальным способом, пряча полные слез глаза от Ритиного настойчивого взгляда, она взяла девочку за руку и, больно надавив, потащила дочь на кухню.

— Ты решила испортить мне жизнь? — мама закрыла дверь и перешла на конфиденциальный тон.

— Я позвонила и предупредила.

— Слушай сюда! Мне глубоко плевать, где ты там шляешься, ибо в принципе я понимаю, что мозгов не влипнуть в неприятности у тебя хватит, и вообще зайти к кому-то в гости после школы это нормально для четырнадцатилетней крокодилицы. Но Валик переживает, ты можешь это понять?

— Не могу, — Рита пыталась казаться спокойной, но по слегка приподнятым вверх уголкам губ, мать поняла что с девочкой произошло что-то очень важное, и приятное.

— По-моему ты влюбилась! — Ирина не могла не улыбнуться при виде прямо-таки светящейся дочери.

— Нет, я встретила дедушку. — Про себя Рита подумала, что, может, и вправду влюбилась, смешной образ Славика навязчиво теребил ее мысли.

— Деда Олега? — мать опять помрачнела.

— Да, он очень интересный, у него свой духовой оркестр…

— На него это похоже, — в голосе матери ясно читалась ненависть, Рита решила не обращать на это внимание.

— Доченька, — Ирина решила попробовать поговорить с дочерью в другом тоне, — милая моя, я понимаю, тебе тяжело, скучно с нами, грустно, но мы ведь тебя любим…

— Мам, но это не повод для того, чтоб сажать меня под домашний арест.

— Повод, повод, — в дверях появилось смеющееся лицо отчима.

— Интересно, а когда я выйду замуж…

— Только после тридцати лет и по моему выбору.

Валентин смеялся, а Рита ощущала, как в ней закипает злость. Упрекнув саму себя в полном отсутствии чувства юмора, Рита попыталась пошутить.

— А до тех пор я буду ходить в парандже, и молчать, в ответ на приглашения на дни…

— Что это еще за тон? Я тебе не мальчик, чтоб ты со мной панибратствовала. Никаких гостей. Все.

Валентин вышел.

— Риточка, — подавленно проговорила мать, — ну пойми меня, мне с ним хорошо, спокойно, безопасно даже. Он и деньги зарабатывает, и меня любит, и я его…

— Поэтому я не должна ходить в гости? — Рита уже неприкрыто злилась.

— Дура, — мама тоже повысила голос, — мне что тебе открытым текстом сказать? Хорошо, скажу: Надо тебе на какие-нибудь блядки бегать — бегай, только так, чтоб мы об этом не знали. Пощади нервы людей, которые за тебя переживают!

Рита почувствовала, как ее руки сжимаются в кулаки.

— Мама, я встретила дедушку… При чём здесь гулянки и всё прочее…

— Опять этот старый пердун портит мне жизнь, — мама усмехнулась, — лично мне будет неприятно, если ты с ним будешь общаться, но запретить я тебе это не могу.

— Так значит, мне можно туда ходить? — Рита слегка давила на ход Ирининых мыслей.

— Да, но тайно от Валентина.

— Я не хочу тайно!!! Я всю сознательную жизнь все делала тайно, теперь хватит. Я даже, думая о чем-то, боялась, как бы наш любимый Валечка не заподозрил, что я думаю о чем-то его не устраивающем… Мама мне хорошо там, с дедом и его ребятами. Там мои друзья, — Рита, конечно, врала, — Я буду бороться за право ходить туда, чтобы ты мне сейчас не говорила!

— Да пойми же ты, он будет нервничать. Ну, зачем мне скандалы в семье, я хочу покоя в доме, а ты всем треплешь нервы…

— Отпусти меня из-под навязчивой опеки этого психа, — Рите самой стало не по себе от дерзости этих слов, — и я буду самой милой дочерью на свете.

Они смотрели друг на друга, обе прекрасно понимали собеседницу, обе на ее месте поступили бы точно так же, но обеим приходилось бороться за свои взгляды. Мать сдалась первая.

— Ну, хорошо, я поговорю с Валентином на тему твоего деда. Думаю раза два в неделю, и то, часика на два, не больше, сможешь быть там, только оставишь его телефон.

— Вот и договорились. — “один ноль” — пронеслось в мыслях у Риты.

— Но учти, хоть один промах в поведении, хоть одно грубое слово, один сердитый взгляд, или одно опоздание домой — и все, больше никогда никуда не пойдешь.

“Один-один”,— опять подумала Рита.

* * *

Неизвестно каким образом, но матери таки удалось убедить Валентина, что Рите можно видеться с дедом. Дома теперь царило ужасно-гнетущее настроение. Валентин, самолюбие которого было очень уязвлено, кинув Ирине грубое: “Ну, тогда вообще воспитывай ее сама, я здесь ни при чем”, замкнулся в себе, и теперь вообще ни с кем не разговаривал. Мама выглядела очень грустной и подавленной. Рита старалась не обращать на них ни малейшего внимания. Девочка была счастлива, ибо теперь у нее было дело. Маленькая возможность реализовать себя. Кроме того, у Риты появились друзья, единомышленники. Петь, как выяснилось, Рита очень даже умела. Но хорошей певицы из нее все равно не получилось бы, посему девочке нашли несколько другое предназначение.

— Слушайте, у каждого нормального коллектива есть конферансье! — Вадим, один из группы сказал эту фразу совершенно случайно, ничего не подразумевая.

— Ну, я думаю, что наш коллектив нормальным назвать нельзя, — все засмеялись.

— Нет, действительно, должно же быть хоть какое-нибудь лицо, которое бы между песнями болтало со зрителем.

— Болтало? Это у нас умеет только Славик.

Сквозь веселый смех ребят прорвался одинокий крик Олега Сергеевича.

— Тихо всем!!!

Воцарилась тишина.

— Вы орете так, что можно сойти с ума. В чем дело? — Олег Сергеевич выложил на круглый стол, за которым столпился его коллектив свежие, вкусно пахнущие ватрушки, купленные им для ребят.

— Ничего, все в порядке. Мы просто решаем кто из нас всех самый разговорчивый. Рита сидела в углу и наблюдала за происходящим. Рыжие волосы девочки были взъерошены, глаза горели, щёки, покрытые резким румянцем выдавали волнение. Среди людей, соприкасающихся с творчеством, она чувствовала себя счастливой. Недавно она прочла те самые, исписанные отцом тетрадки. Стихи показались ей непонятными, а вот проза… Там была повесть про одинокого скрипача, очень, впрочем, напоминающая Орловского “Альтиста Данилова”. Но все же Рите безумно понравились и мысли, высказываемые отцом и стиль их изложения. Сейчас девочке казалось, что папик писал о каждом из сидящих с ней за одним столом людей, о всех них — талантливых и уникальных и о ней, Рите, тоже. Потому что она тоже талантлива. Ведь теперь ребята собирались делать песни и на ее стихи. Рита была по-настоящему счастлива.

— Самой разговорчивой, судя по дурной наследственности, должна быть моя внучка, большего болтуна, чем мой сыночек я в жизни не встречал, — заворчал старик, — Пока она хвост поджала и стесняется, но скоро, я думаю, разговориться…