Уже в следующем, 1866 году, официальное положение принудило будущего Александра III к шагу, который совершенно не соответствовал его желаниям: женитьбе на невесте умершего старшего брата датской принцессе Дагмар. Александр же в это время был безумно влюблен во фрейлину своей матери княжну М.Э.Мещерскую, и готов был отказаться ради нее от прав на престол.

С весны до осени 1866 года события понеслись со скоростью урагана.

Сначала, 4/16 апреля 1866 года произошло знаменитое покушение Д.В.Каракозова: террорист стрелял в упор в царя и почему-то промахнулся[39].

Затем Александр II убедил своего наследника не пренебрегать наследственным долгом, отказаться от Мещерской и отправляться официально просить руки Дагмар: установление династического союза с Данией, разгромленной Пруссией в 1864 году и жаждавшей тогда реванша, казалось царю в тот момент (накануне войны Австрии с Пруссией, разразившейся летом 1866 года) чрезвычайно важной политической комбинацией. Это оказалось сугубо конъюнктурным решением, не сыгравшим в последующей дипломатии России почти никакой роли, зато позднейшее появление прежней датской принцессы на русском престоле оказало-таки чрезвычайно пагубное влияние на самостоятельный курс российской политики.

Личная же жизнь Александра-младшего оказалась сломана: с тех пор он пил – чем далее, тем больше; это и свело его в раннюю могилу – как бы против этого печального факта ни восставали прошлые и нынешние апологеты этой довольно заурядной личности на российском престоле.

Осенью 1866, сразу после казни Каракозова и осуждения его подельников, почти ни в чем преступном не замешанных, состоялась и свадьба Александра с Дагмар, принявшей в православии имя Марии Федоровны. Последней, конечно, было все равно, за которого из наследников русского престола выходить замуж. Она-то и стала впоследствии великолепной и жизнерадостной царицей, морившей, как рассказывалось, своих детей голодом.

Но Александру II в 1866 году оказалось мало того, что он, аппелируя к долгу и высоким принципам, проехался бульдозером по жизни собственного сына. Сам царь был в это время влюблен в другую фрейлину своей жены – юную княжну Е.М.Долгорукову, бывшую моложе возлюбленной его сына на три года. И то, что было невозможно для сына, стало возможным для отца: летом 1866 года царь и Долгорукова стали любовниками, а спустя год мудро пользующаяся своим непростым положением возлюбленная царя стала фактически его женой – не только молодой и желанной женщиной-игрушкой, но и верной и надежной советницей и другом, а затем и матерью его детей. Долгорукова родила царю сына и двух дочерей (еще один сын умер в младенчестве).

Все это происходило при тяжело и надолго заболевшей законной жене Александра II – упоминавшейся выше императрице Марии Александровне (сестре деда Эллы – несостоявшейся супруги Вильгельма II), матери будущего Александра III и его многочисленных братьев и сестер; несомненно, эти деторождения (всего – 8, последним родился Павел Александрович в 1860 году) и подорвали ее силы. Со временем параллельный брак царя перестал быть секретом в пределах царского дворца – можно представить себе, как к этому относился цесаревич Александр!

Хотя фактические супружеские отношения между между царем и царицей прекратились, но последняя не только продолжала выполнять формальные протокольные обязанности (пока у нее хватало физических сил), но также долгие годы оставалась и советницей и наперстницей царя, разрывавшегося между двумя женщинами и старавшегося ублажать обеих – в том числе и в важнейших политических вопросах. В то же время антагонизм между царем и его сыном углублялся с каждым годом – и, как и в случае с Вильгельмом и его родителями, будущий Александр III становился, хотел он этого или нет, опорой и оплотом всяческих политических оппозиций к правящему императору. Инициативы возбуждения балканских славян и войны с Турцией настойчиво выдвигались именно царицей Марией Александровной и цесаревичем Александром еще задолго до 1877 года.

В мае 1880 года после долгой усиливавшейся болезни Мария Александровна скончалась, и тут поднялся новый ураганный ветер. В июле – по истечении минимально допустимого срока траура – Александр II и Долгорукова тайно обвенчались. Она получила титул светлейшей княгини Юрьевской (соответственно дети – князя и княжен). В течение последующих месяцев тайна брака систематически разрушалась самими супругами, и Юрьевская постепенно выдвигалась на роль полноценной законной жены императора. Это в штыки встречалось придворной оппозицией, которой стали сочувствовать и многие прежние испытанные приверженцы императора, а во главе ее естественно оказались цесаревич и его жена – единственная, кто без стеснения демонстрировала свое возмущение перед лицом тестя, воображая, что это никак не угрожает настоящему и будущему положению ее самой и ее мужа.

Накалившиеся страсти наталкивали царя, не привыкшего к подобному сопротивлению, на все более решительные шаги: что я – царь или дитя? – как когда-то было сформулировано в «Сказке о царе Салтане»!

Трагедией жизни и политической биографии Александра II, Царя-Освободителя, главного инициатора и руководителя Реформы 19 февраля 1861 года, было отсутствие признательности образованного российского общества за эту грандиозную политическую акцию: популярность царя была крайне низка уже в 1861 году, а позднее опускалась все ниже и ниже, что отчетливо выражалось в оппозиционной болтовне прессы и стимулировало заговоры и террористические выступления.

«Нэпир справедливо замечает, что у правительства нет партии, что у нас никто его не защищает и никто за него не вступается. „В течение полугода, как я нахожусь здесь, – сказал лорд Нэпир, – с трудом найдется несколько лиц, принадлежащих, как здесь говорят, к немецкой партии, которые при мне выступили бы за правительство“»[40], – так передает министр внутренних дел П.А.Валуев неофициальное мнение английского посла в августе 1861 года.

Так оставалось не только до конца царствования Александра II, но и много позже: отсутствие правительственной партии было предметом безуспешных забот П.А.Столыпина, а в 1915-1917 годах «Прогрессивный блок», объединивший практически все политические силы страны (кроме крайне правых и крайне левых экстремистов) откровенно противостоял правительству. В этом не было ничего удивительного: реформа 1861 года, отменив принудительный рабский труд, лишила российский образованный слой самостоятельной экономической базы: к 1905 году две трети помещичьих семей 1861 года полностью разорились и остались без земельной собственности[41]– пострадавшими оказались не только дворяне, но и их многочисленные нахлебники и прихлебатели – типа тургеневского нигилиста Базарова и всех его духовных последышей позднейших времен.