— Где у него могут находиться документы? — обводя взглядом комнату, спросил Антон.

Сергей показал на покрашенную белой эмалью дверцу ниши:

— Там платяной шкаф. Надо посмотреть в карманах…

Лимакин открыл дверцу. Небольшое пространство было плотно забито висевшей на крючках и плечиках одеждой, Лимакин, начав осмотр кожаного пиджака, достал из внутреннего кармана паспорт и водительское удостоверение на имя Водорьяпова Леонида Николаевича. Оба документа были выданы семь лет назад, судя по всему, взамен документов старого образца. Согласно отметки в паспорте, раньше Водорьяпов проживал в Новосибирске по улице Крылова. Водительское удостоверение давало Водорьяпову право управлять всеми категориями транспортных средств.

Пока следователь проверял одежду в нише, Лена Тимохина и Голубев заинтересованно разглядывали полку с книгами. Книг было немного и все юридические. Рядком стояли Уголовный кодекс РСФСР, Кодекс законов о труде, Уголовно-процессуальный кодекс, двухтомное «Руководство для следователей» и даже «Справочник по психиатрии». Столь целенаправленный подбор заинтересовал и Антона Бирюкова.

— Как у профессионального юриста… — с намеком сказал он Сергею.

Сергей пожал плечами:

— В этом деле Леонид Николаевич был подкован основательно. Всех оппонентов укладывал на лопатки, когда те слишком вольно пытались толковать законы.

Антон начал перебирать книги. В Кодексе законов о труде торчали закладки. Вставлены они были в главы, касающиеся коллективного и трудового договоров, норм труда и сдельных расценок, гарантий и компенсаций, трудовых споров. Другие книги закладок не имели, однако потертость страниц и обложек подсказывали, что листали их многократно. За книгами стояла банка из-под индийского кофе, заполненная наполовину юбилейными металлическими рублями. Ни одна из монет не повторялась.

— А полочка, кажется, с секретом… — неожиданно проговорил Слава Голубев. Он постучал ногтем указательного пальца по выкрашенной эмалью фанерке, вырезанной точно по размеру нижней доски и подложенной под книги.

— Проверь этот «секрет», — сказал Бирюков.

Голубев переложил с полки на подоконник книги и перочинным ножом сорвал фанерку с креплений. Приподняв ее, растерянно обернулся к Бирюкову. На полке лежали пять новеньких сберегательных книжек. Лена Тимохина попросила Голубева отойти в сторонку и дважды щелкнула затвором фотоаппарата.

Сберкнижки были заведены еще до переезда Водорьяпова в колхоз, когда нынешние, сбербанки назывались сберкассами. Все пять книжек имели разные номера счетов в разных кассах Новосибирска. Одинаковыми были только суммы вкладов: на каждой — по пятнадцать тысяч рублей.

— Братан, кому и чему теперь можно верить? — воскликнул Сергей.

— Только фактам, — спокойно ответил Антон.

— Гляди, что делается!.. Семьдесят пять тысяч накоплений… С такими деньгами забрался в деревенскую глушь бычков откармливать…

— Значит, так ему надо было.

— Зачем? С каких доходов такие деньги?

— Разберемся — узнаем.

После столь необычной находки Бирюков принял решение провести в квартире Водорьяпова тщательный обыск.

В выдвижном ящике кухонного стола нашли еще одну сберегательную книжку с вкладом три с половиной тысячи в районном Сбербанке. Здесь же лежали двести тридцать пять рублей, в основном десятирублевыми купюрами.

— Водорьяпов, Водорьяпов… — рассматривая сберкнижку, проговорил Антон. — Какая-то очень редкая фамилия, первый раз такую встречаю.

Понятой Кузьма Широнин будто обрадовался поводу включиться в разговор:

— Это что! Это ерунда! Вот я знаю мужика с такой смешной фамилией, что при женщинах и сказать неловко…

Лимакин, присев к столу, заполнил протокол и дал расписаться понятым и Сергею, как депутату сельсовета, присутствовавшему при обыске. Квартиру Водорьяпова пришлось опечатать. Когда все юридические формальности были выполнены, Бирюков поблагодарил понятых, и участники следственно-оперативной группы направились к колхозной конторе. По пути Антон сказал Ягодину, чтобы тот срочно пригласил в кабинет председателя Изольду Аксенову.

Из конторы вышла полная насупленная женщина с крупной родинкой на подбородке.

— Клепикова… — шепнул Антону Сергей и окликнул: — Анна Ивановна, вы уже домой?

Женщина остановилась:

— Рабочее время, Сергей Игнатьевич, закончилось.

— Так мы с вами насчет расценок сегодня и не потолковали. Закрутился со следователями.

— Я сама закрутилась… — Клепикова неожиданно всхлипнула. — У Георгия Макаровича дело-то серьезное. «Скорую» из райцентра пришлось вызывать. Врачи сказали, сотрясение мозга. Увезли в больницу. Вот натворил Ложников…

— При чем тут Ложников?! — удивился Сергей. — Говорят, Макарыч сам от него шарахнулся.

— Шарахнешься, если тебя с ног сшибают.

— Ну, Анна Ивановна…

— Чего с контуженного психа возьмешь?.. — Клепикова робко взглянула на Антона. — Ума не приложу, товарищ прокурор, что теперь будет. Мужу до пенсии еще пять лет, а вдруг он инвалидом от сотрясения станет…

— Насколько знаю, сотрясение мозга — это проще ушиба, — сказал Антон. — Поболит, конечно, голова да перестанет. Подождите, авось все обойдется.

— Как бы время не упустить.

— Врачи ведь наблюдают.

— Я не о врачах, о привлечении Ложникова к ответственности. Это ж откровенное хулиганство — сбить с ног ни в чем не повинного человека. Вы бы разобрались с ним…

— При необходимости разберемся.

— Спасибо. — Клепикова повернулась к Сергею. — Наверно, я пойду?.. Хочу съездить в райбольницу, передачу отвезти.

— Поезжайте.

Анна Ивановна тыльной стороной ладони вытерла повлажневшие глаза и тяжелой походкой направилась к своему особняку.

— Антон Игнатьич, — обратился к Бирюкову Слава Голубев, — мы с Леной, кажется, на сегодня свою миссию выполнили. Не махнуть ли нам до дому, до хаты? Я срочно запрошу в информцентре УВД справку о Водорьяпове, а Лена займется исследованием пули.

— Разумное предложение. Здесь мы теперь и вдвоем со следователем управимся, — согласился Бирюков и посмотрел на Тимохину: — Постарайся, Леночка, как можно точнее определить рост стрелявшего.

— Постараюсь, Антон Игнатьевич.

Истомившийся от вынужденного безделья шофер оперативного УАЗа тотчас завел мотор. Когда УАЗ, развернувшись, запылил по деревне, Бирюков ободряюще сказал хмурому Лимакину:

— Не печалься, Петро. Скоро с красивой женщиной будем говорить.

— Не люблю, когда в уголовные дела ввязываются красавицы. Одна морока с ними, — недовольно ответил следователь.