— Однако из главбухов ее все-таки понизили до рядового экономиста, — перебил Манаева Антон.

— Хо, понизили!.. Такое понижение для Клепиковой — легкий испуг. Колхозники ведь хором настаивали выгнать Анну Ивановну из колхоза на все четыре стороны. Если б районное начальство не заступилось, она вылетела бы отсюда как пробка.

— За что?

— Бессовестно обсчитывала колхозников. В прошлом году с Виталием Ложниковым такой смертный бой заварила, чуть до рукопашной дело не дошло. Ложников полтора года на своем подворье колхозных бычков откармливал, а Клепикова такие вычеты ему накрутила, что парню и получать за работу нечего. Крепко попсиховал тогда Виталий, хотел даже в ЦК жалобу писать… — Иван Данилович тяжело вздохнул. — Интересный парень. До службы в армии был тюхой-пантюхой. Никто грубого слова от него не слышал. Но после службы вспыльчивым стал, что тебе порох. Наверно, это от ранения в голову, а?..

— Может быть, — согласился Антон и вновь спросил: — С Водорьяповым Ложников не схватывался?

— У них повода для схватки не было. Оба деловые, трудолюбивые.

— А какие отношения у Водорьяпова были с главбухом?

— С Анной Ивановной Леонид Николаевич мирно жил. Она в основном рядовых колхозников обижала.

— А вы, как председатель, куда смотрели?

— В светлое будущее… — Манаев виновато хихикнул и опять вздохнул: — Эх, товарищ прокурор, шибко я исполнительным был председателем. Беспрекословно верил указаниям свыше. Целину осваивать — пожалуйста! Кукурузу разводить — всегда готов! На мелиорацию выделить сто тысяч — хоть двести, если прикажут… Честно сказать, я потерял финансовую ориентировку. Начал молиться на Анну Ивановну, чтобы она не упустила контроль и сводила концы с концами. Тут Клепикова и подмяла меня. Ну вот, скажи на милость, зачем я себе на двоих со старухой двухэтажный дворец построил?..

— Действительно, зачем? — спросил Антон.

— Анна Ивановна подзудила. Мол, гляди, Иван Данилыч, как районные начальники живут. У каждого — государственный особняк. А мы с тобой разве глупее их?.. Не устоял, поехал к начальству за разрешением. Там на меня посмотрели как на дурачка: чего, дескать, спрашиваешь? Есть в хозяйстве деньги — разворачивайся. Ну я и развернулся! Вместо животноводческих помещений возвел два особняка. В своей усадьбе еще финскую баню для гостей построил. С дальним прицелом сооружал… Да разве я один на таком безразмерном чудачестве сгорел? Многие председатели не чище оказались.

— Мой отец проработал председателем колхоза больше сорока лет… — начал Антон, но Манаев не дал ему договорить:

— Знаю, знаю! Игнат Матвеевич во всем нашем районе был редким исключением. Крепко вел хозяйство, не спорю. Однако ездить к нему за опытом не любили. Ни одного угощения он не организовал и сам ни у кого не угостился. Кержак, одним словом. У меня другая натура. Ко мне гужом валили разные комиссии, и никто без песен на лужайке от меня не уезжал…

— Где же вы на эти «песни» деньги брали?

— Дело прошлое, каюсь… Списывал веселые расходы по статье «Организация культурно-массовых мероприятий». Всем угодить хотел, всех уважить…

Слушая Манаева, Антон сделал вывод, что во время правления Ивана Данилович колхозная касса была бесконтрольной кормушкой. Сразу подумалось: не из-за причастности ли к этой «кормушке» погиб Водорьяпов, скоропалительно перекочевавший из большого города в отдаленное село? И еще одна возможная версия не давала Антону покоя. Мысленно он окрестил ее «Изольда».

— Иван Данилович, — обратился к Манаеву Бирюков, — как, по-вашему мнению, могли убить Водорьяпова, скажем, из-за женщины?

Манаев удивленно захлопал покрасневшими веками:

— Да какие тут в Караульном женщины?.. У нас тут сплошь трудяги. Им некогда блудом заниматься. К тому же на селе любовные дела трудно утаить в секрете.

— Говорят, он к Изольде Аксеновой похаживал…

— Зря не скажут… Изольда — одна из всех наших женщин круглыми днями на берегу пруда под солнышком загорает.

— Для такого дела и одной достаточно.

— Это так… Аксенова, конечно, бабенка ветреного направления, только вроде бы… Впрочем, кажется, был случай, когда Водорьяпов угрожал зоотехнику Эдуарду Баранову, чтобы тот прекратил ухлестывать за Изольдой.

— Что собою представляет Баранов? — сразу заинтересовался Антон.

— По работе — безответственный лентяй. Видимость активности, правда, создает. Пылит, шумит на ферме. Я много раз ему выговаривал: «Эдик, ну чего ты орешь? Не стращай доярочек криком. Они ж тебя презирают, поэтому и к шумливым указаниям твоим относятся наплевательски». Это вот, значит, что касается отношения Баранова к работе… А по женскому вопросу, сказать откровенно. Он бабник. Доярочки неоднократно жаловались, мол, распускает зоотехник руки.

— Семья у него есть?

— Троих детей нажил. Ирина ему хорошая попалась. Заведует детским садиком. — Манаев через зарешеченное окно кабинета увидел на противоположной стороне улицы вышедшего из столовой Баранова и словно обрадовался: — Вон, поглядите: легок на помине. Сейчас до вечера дома спать завалится. У него это уже в привычку вошло.

Зоотехник действительно, не заходя в колхозную контору, направился вдоль села, видимо, к своему дому.

— Ну и какие же все-таки, Иван Данилович, у него отношения с Изольдой? — снова спросил Антон.

— У Баранова?.. — Манаев неопределенно дернул плечами. — Да, насколько знаю, Изольда презирает Эдика.

— А у Водорьяпова какие планы на нее были?

— Ихняя связь между собой из Новосибирска тянется, а вот какое планирование там было, затрудняюсь определить. Во всяком случае, как я приметил, когда Вениамин Юрьевич сюда приезжал, Изольда от него скрывала свое старое знакомство с Водорьяповым.

— Этот… Вениамин Юрьевич, говорите, умер?

— В прошлом году от инфаркта скончался.

— Внезапно?

— Да как сказать… ОБХСС предъявил ему серьезные претензии и вроде бы не без оснований. Жил Вениамин Юрьевич, откровенно говоря, на широкую ногу. У него, подозреваю, чуть не в каждом районе по Изольде было. Одной зарплатой не обходился. Ну и при таком балансе, видать, со страху сердчишко лопнуло.

— Водорьяпов какие-нибудь дела с ним имел?

— Относительные. По моей рекомендации он часто обращался к Вениамину Юрьевичу за дефицитом для колхозных нужд. Само собой, при этом подарочки в виде парного мяска или свеженького меда с общественной пасеки от благодарного колхоза передавал. Порядок был несокрушимый: с пустым рюкзаком в область не ездили…

На этом предварительный разговор Антона Бирюкова с Манаевым закончился. Когда Иван Данилович, натянув кепку, мелкими шажками удалился из кабинета, Антон посмотрел на хмурого участкового Ягодина и поинтересовался его мнением о рассказанном бывшим председателем.