От всего этого невозможно было укрыться.

Почта не работала, телефонная связь превратилась в далекое воспоминание. Остались только простые вещи и понятия: грубая пища, непривычная и не задерживавшаяся в желудке; кошмарного вида проститутки, думавшие, что в карманах своей потрепанной формы он носит огромное богатство; невероятно живучие торговцы, которые путешествовали вниз и вверх по реке на пароходиках, ходивших без всякого расписания. Тейлор видел погибшие города и деревни, в которых не осталось ни одного живого человека. Те, кто выжил после болезни Рансимана, скитались по зарослям кустарника и по джунглям, ожидая смерти. Многие из них просили подаяния, некоторые сошли с ума. Больше всего Тейлора поражало, как быстро он научился ничего не замечать, ни на что не обращать внимания.

Отдельные отголоски войны достигали берегов великой реки – обрывочные и вне всякой хронологической последовательности. У кромки воды, между вертелами с копченым обезьяньим мясом и развалами яркой хлопчатобумажной ткани торговец рассказал Тейлору, что американцы устроили «большой огонь», но больше он ничего не знал. Большой огонь, большой огонь…

Только добравшись до Кабало, он был потрясен, услышав из уличного громкоговорителя мимолетное упоминание о том, что несколько недель назад США нанесли по Претории тактический ядерный удар. Наконец, последний из чудом уцелевших сотрудников спасательной службы позволил Тейлору просмотреть ворох старых газет, пока они стояли в очереди в туалет. Страшно волнуясь, Тейлор проглядел их. Не веря своим глазам, остановился и начал все сначала, разложив газеты по датам.

Армия Южно-Африканской Республики устроила ловушку, неожиданно нанеся сильный скоординированный удар по войскам США, развернутым в провинции Шаба, в глубине страны, и оставшимся в Киншасе. В то самое утро, когда погибло звено Тейлора, южноафриканские коммандос и мятежники из числа военнослужащих заирской армии уничтожили все шестнадцать бомбардировщиков Б-2, праздно стоявших на столичном аэродроме. Каждый самолет обошелся Соединенным Штатам намного больше миллиарда долларов. Южноафриканцы же уничтожили их ручными гранатами, примитивной взрывчаткой да еще потратили какое-то количество патронов для стрелкового оружия – все вместе обошлось им в сумму, меньшую чем месячная зарплата рядового солдата. В ходе боев в глубине страны находившиеся на вооружении у южноафриканцев боевые вертолеты японского производства с установленными на борту лазерами и оснащенные новейшими электронными приборами внесли новый фактор в современную войну. В девяностых годах США и Советы заключили договор о разоружении, и, несмотря на сопротивление военных, единственным новым видом вооружений, введенным в строй, чтобы не отставать от времени, были чудовищно дорогие самолеты и боевые корабли, так никогда и не доказавшие свою целесообразность.

Единственной действующей, несмотря на нехватку средств, программой оставалась стратегическая система противокосмической обороны.

Однако если кто и участвовал в практических боевых действиях за все время, прошедшее после операции «Щит пустыни» так это обыкновенные сухопутные войска, совершившие ряд операций против наркомафии в Южной Америке. Но даже тогда сказывалась нехватка транспортных самолетов – их принесли в жертву гораздо более эффектной программе создания бомбардировщиков нового поколения. Пока авианосцы заходили с дружескими визитами в порты всего мира, а бомбардировщики-невидимки патрулировали воздушное пространство над пустынями Невады, пехота с мачете в руках пробивалась сквозь джунгли Латинской Америки и яростно и успешно сражалась против гораздо лучше вооруженных банд баронов наркомафии.

Когда армия получила приказ двинуться в Заир, ее боевое вооружение, по крайней мере, на поколение отставало от того, что создали японцы, – причем в большинстве случаев используя американские разработки в рамках стратегической противокосмической обороны.

Восемнадцатый воздушно-десантный корпус дрался отчаянно, но южноафриканцы так и не выпустили инициативу из рук. Японские боевые электронные системы оказались неуязвимыми для американцев, в то время как нехватка хорошо подготовленных специалистов по анализу разведывательной информации не позволила военной разведке использовать свое оборудование. Южноафриканцы же, похоже, всегда знали местоположение американских частей и их уязвимые места. Японские средства радиоэлектронной борьбы и борьбы с постановщиками помех делали армию США глухой и слепой, и тогда в дело вступали боевые вертолеты «Тошиба», за которыми шли менее современные машины, использующие боеприпасы объемного взрыва.

Потери американцев росли настолько быстро, а их беспомощность стала настолько очевидной, что командующий Восемнадцатым воздушно-десантным корпусом после нескольких сеансов связи с президентом предложил начать переговоры о прекращении огня.

Южноафриканцы проигнорировали предложение и продолжали наносить удары по колоннам американских войск, прорывавшимся на север в иллюзорной надежде обрести там безопасность.

Наконец, командующий корпусом решил отдать приказ о капитуляции всех оставшихся в провинции Шаба частей и соединений американской армии в целях предотвращения дальнейших жертв.

В ответ южноафриканцы обстреляли растянувшуюся на пятьдесят миль колонну отступавших улучшенными напалмовыми снарядами.

Президент приказал новейшей подводной лодке «Рейган» с баллистическими ракетами на борту, базировавшейся в Индийском океане, нанести удар по Претории.

В конце концов Тейлору удалось связаться по коротковолновому передатчику, установленному на станции у реки, с посольством США в Киншасе. Но в ответ он услышал лишь то, что, учитывая общую ситуацию в стране, ему не приходится рассчитывать, что ради него отрядят спасательную экспедицию. Ему придется самому преодолеть еще тысячу миль пути вниз по течению реки Заир.

Он плыл на астматических пароходиках, матросы которых отпихивали баграми от бортов плавающие в воде трупы. Капитаны вели свои суда по каналам и протокам исключительно в надежде, что следующий речной порт окажется тем самым местом, где эпидемия уже отбушевала и отступила. На одном таком умирающем суденышке Тейлор открыл хлипкую дверь примитивного туалета и увидел внутри труп, лежащий прямо на дыре, со спущенными штанами и вывернутыми карманами. Другой раз ему пришлось просидеть начеку всю ночь с пистолетом в руке, подкарауливая больных, которые требовали, чтобы он поделился с ними волшебным лекарством, охраняющим белых от заразы. И действительно, его как будто оберегала незримая сила, настолько легко давалось ему путешествие в стране мертвых и умирающих – легко, если не считать преследовавшего его запаха собственного давно немытого тела. Он начал подозревать, что обладает природным иммунитетом против заразы. Когда он достиг Киншасы, все, что у него оставалось, была эта вера, потрепанная форма, именной медальон, пистолет с наполовину расстрелянной обоймой и сложенный, пропитанный потом красно-белый флаг воздушно-десантных войск.

Киншаса, его цель, город его мечты, встретил его самым тяжелым испытанием за все время путешествия. Тейлор ожидал, что его с радостью примут назад, в надежный, цивилизованный мир белого человека, что его наконец-то незамедлительно увезут из этой умирающей страны. Однако когда он, заросший и оборванный, добрел до посольства США, морские пехотинцы-охранники в защитных костюмах взяли его на прицел: «Назад! Не касаться ворот!» Тейлор бушевал до тех пор, пока наконец из канцелярии не вышел офицер морской пехоты, но и тот остановился на почтительном расстоянии.