встать. Фактически — подняли. Не могу поверить, что со мной возятся, как с ребёнком! Ещё и дамочки! Проклятое несовершенное тело!

Повернув голову, я открыл рот, чтобы сказать, что меня не нужно поддерживать, но слова застыли в горле: прямо передо мной было озабоченное, хмурое и немного покрытое копотью лицо Марго!

Значит, она не пострадала, а на площадке лежит одна из фурий. Сообразив это, я испытал облегчение. Хотя с чего бы? Телохранительницы стоили дорого, а сотрудница завода… Ладно, хороший детектив — тоже большая ценность. Вот только я совсем не по этой причине обрадовался, что вместо Марго под взрыв попала фурия.

На площадке распахнулась одна из дверей, и в проёме показалось перепуганное женское лицо. Жильцы услышали взрыв и начали выползать, чтобы выяснить, что произошло.

Я не слышал ни слова. Интересно, сломано что-нибудь или нет? Возможно, рука и пара рёбер. Хотя, кто знает? Вроде, у людей бывает состояние шока, при котором они не чувствуют боли.

Подошла главная фурия, Ирина. Её полные, красиво очерченные губы шевелились — она что-то говорила мне.

— Я не слышу, — ответил я. — Ничего не слышу.

Глава 11

Я изменил положение тела, и спина тут же отозвалась болью, но это было вполне терпимо. Рука на перевязи мешала куда больше. Наш семейный лекарь заглядывал час назад, поколдовал надо мной и велел отдыхать. Мол, ничего серьёзного, но должно пройти время. Меня привезли на завод сразу после медицинского осмотра. Оказалась лёгкая контузия, синяки, ушибы. Обошлось без переломов. Я не видел смысла терять время в больничной палате, так что сейчас сидел на диване в комнате для просмотра видеозаписей. Марго отправила бригаду разобраться с тем, что осталось от квартиры Митрофанченко, пострадавшую фурию увезли вместе со мной в больницу, но она там и осталась. Марго обследовала с бригадой погорелище и вернулась минут сорок назад, злая и раздражённая. В квартире обнаружили труп сисадмина: Митрофанченко был заколот кухонным ножом, причём убийца для верности нанёс три раны в область сердца, и каждая была смертельной. Девушка считала, что это говорит о том, что действовал не профессионал. Я же полагал, что кто-то пытался создать такую видимость. Агент Бундесрата наверняка постарался бы использовать оружие, взятое на месте преступления, чтобы не давать нам ниточек к себе.

— Как вы себя чувствуете, господин маркграф? — спросила Марго, прервав мои мысли.

Я решил, что она хочет что-то сказать.

— Нормально, благодарю. Как ваши успехи?

Вернувшись, девушка изучала досье и просматривала записи с видеокамер наблюдения.

— Думаю, на роль сообщника Митрофанченко больше всего подходит Рыкин Николай Эдуардович, — ответила она. — Он был ответственным дежурным в тот день.

— И что такого вы на него нарыли?

— Он единственный выходил со склада. Посещал цех по сборке снарядов. Вернее, наведывался в ту его часть, где готовая продукция ожидает отправки на склад. Там он разговаривал с рабочими, но я думаю, из записи несколько минут вырезаны — Митрофанченко постарался. Хотите взглянуть?

— Конечно.

— Сейчас найду.

На экране замелькали кадры.

— Вот здесь, — Марго поставила на паузу и ткнула пальцем в картинку. — Смотрим с этого места внимательно. Готовы?

— Запускай.

Картинка ожила. Было видно, как рабочий заходит в цех и направляется к группе мужчин возле станков.

— Звук есть? — спросил я.

— Нет, к сожалению.

— И что тут вырезано?

— Что — не знаю. Но могу показать, где. Вот тут, — Марго нажала на паузу, — на столе лежит зажигалка. А вот здесь, через мгновение, её уже нет. Думаю, дело обстояло так: Рыкин зашёл к приятелям, и они отправились покурить. Вероятно, на улицу или в какую-нибудь подсобку. Во всяком случае, на территории завода должно быть место для курения. Зажигалку кто-то из рабочих прихватил с собой. Вернувшись, оставил её в кармане — поэтому она и исчезла из кадра.

— Похоже на правду. Но когда Рыкин мог заложить взрывчатку? И куда? Ведь взрыв произошёл не в цеху, а на складе боеприпасов.

— Есть у меня одна версия. Но не хочу торопиться её озвучивать. Дождёмся результатов обследования развалин. Наша группа там ещё не закончила. Нет необходимости торопиться с выводами.

— А что с личными делами? — спросил я. — Успела разобраться?

— Да, Ваше Сиятельство, практически закончила. С первого взгляда ничего особенного ни про одного из погибших сказать нельзя. Всех проверяли, все были чисты. Процедура при приёме на работу более, чем тщательная. Но при желании обмануть можно кого угодно. Иначе мы не знали бы слова «шпионаж».

— Разумно, — согласился я. — Что скажешь о Рыкине, раз уж он у нас под подозрением?

— Ничем не выделяется. Его родственники и друзья тоже никогда ни в чём не подозревались. Однако кое-что есть. В досье вложен последний больничный лист. Рыкин брал больняк всего через две недели после того, как отболел бронхитом. Простуда. Отсутствовал на работе четыре дня. Надо бы выяснить, насколько он в действительности был болен. Поговорю с его родственниками и коллегами.

— Думаешь, Рыкину понадобилось время, чтобы что-то продать или передать? Вполне возможно. Есть на него ещё что-нибудь?

— Пока нет, Ваше Сиятельство. Но будем работать.

В этот момент Марго позвонили. Поговорив несколько минут, она отложила телефон и повернулась ко мне.

— Нашли остатки бомбы и ещё кое-что. Теперь ясно, как она попала на склад.

— Дай угадаю, — ответил я. — Её заложили в один из снарядов?

Марго приподняла брови.

— Браво, Ваше Сиятельство! Так и есть. Как вы догадались?

— Раз на складе никто заложить бомбу не мог, значит, она туда как-то попала. Единственное, что туда вносили, — готовая продукция.

Девушка уважительно покачала головой.

— В развалинах нашли снаряд, в который заложили бомбу, — сказала она. — По сути — детонатор с дистанционным управлением. Радиус — сто сорок метров, так что активировать его могли и не с территории завода. Надо проверить записи камер, расположенных по периметру. Возможно, они засняли человека или машину у ограды. Надежды на это мало, но делать нечего — приходится цепляться за соломинку. Думаю, бомба была заложена в то время, когда рабочие ходили курить. Вероятно, Рыкин либо не пошёл с ними, либо вернулся под каким-то предлогом в цех после того, как все ушли.

— Но там же были и другие рабочие, — заметил я. — Они должны были заметить его.

— Не обязательно, Ваше Сиятельство, — возразила девушка. — Станки расположены в этой части цеха так, что их практически не видно другим рабочим. Рыкин вполне мог остаться незамеченным.

— Его увидели бы на видео охранники. В режиме онлайн.

— Допускаю лишь один вариант: Митрофанченко заблокировал запись на это время. То есть стёр её как раз тогда, когда Рыкин закладывал бомбу.

— Такое возможно?

— Если подготовиться, то да. Нужно лишь заранее отснять пустой цех и запустить эти кадры в запись, а потом удалить и сделать склейку. Очевидно, что Митрофанченко убил не ныне покойный Рыкин. И едва ли сисадмин подложил бомбу своими руками. Мы ищем третьего — того, кто всё это придумал. И убил рабочего и сисадмина. Вопрос — «зачем?» Нужно искать причину, по которой понадобилось убирать свидетелей. А их была целая куча. Если точно, то пятеро: Рыкин, трое его товарищей и Митрофанченко. И это только те, о которых нам известно. Возможно, есть и другие жертвы. Или ещё будут. Необходимо наладить оперативный сбор информации о поступающих в полицию донесениях о новых трупах. Мне понадобится ваша помощь, господин маркграф. Если вас не затруднит позвонить шефу полиции и приказать ему оказывать содействие…

— Считай, уже сделано.

Марго кивнула.

— Я уверена, что Рыкин действовал заодно с нашим мистером Х. Именно он должен был замочить троих своих приятелей. Вот только его сообщник решил избавиться заодно и от него. Прежде всего, нужно выяснить, какова была цель диверсии — кража секретных материалов или банальное вредительство.

— А что, если не было никакой диверсии? В прямом смысле этого слова, я хочу сказать. Вдруг мотив — убийство, как бы банально это ни звучало?

— Как это? — нахмурилась Марго. — Думаете, склад взорвали только ради того, чтобы убить Рыкина⁈

— Нет, конечно. Он пошёл в комплекте, так сказать. А убить собирались троих его приятелей. И Рыкин в этом участвовал. Вот только не предполагал, что и его отправят на тот свет заодно с ними.

— Но зачем