Я наломала целые кипрейные охапки: дома высушу, зимой будем лечиться от кашля. После того, как мне в руки попалась книга «Лекарственные растения нашего края», я готова лечить даже наших собаку и кошку. Стены и потолок в сенях увешаны пучками трав. Душица, мята, подорожник, аптечная ромашка, зверобой. Кошачья лапка – лечить мамину поджелудку, клевер – для папы, у него побаливает сердце…

В гости приезжает тётя, мамина сестра, и я слышу, как они хвалят меня в два голоса: «Молодец, врач в семье растёт». От удовольствия у меня горят уши.

А пока мы вениками из кипрея обмахиваемся от комаров. Вкусно пахнет бензиновыми дымками от отъезжающих с треском, один за другим, мотоциклов. Взметнётся белая тёплая мягкая пыль – и тихо осядет. Один за другим неслышно исчезают велосипедисты, прочно приладив на багажниках бидоны.

Городские готовятся к ночёвке, чтобы не гонять туда-сюда больше сотни километров. Завтра встанут затемно, намалинничаются ещё досыта – и скорее домой перерабатывать малину, чтобы не прокисла. Морозильников-то ещё нет.

А пока они сооружают шалашики, ставят в тенёчек тяжёлые эмалированные и пластиковые вёдра, заботливо завязанные марлей в кровавых пятнах. Женщины перекрикиваются, хлопают крышками багажников, достают снедь. Мужчины несут воду из студёного ручья, разводят костёрчик. Огня почти не видно в плавящемся от жары воздухе.

– Мама, а давайте тоже переночуем здесь! – осеняет меня.

– Здравствуйте, вот новости, мы рядом живём. Завтра приедем.

– Завтра, ты обещала, будем отдыха-ать! Опя-ать противная малина! Обма-анщица!

Усталые мужики окунулись в ручей, крякают, фыркают, оживлённо побрякивают стеклянными посудинками, предусмотрительно охлаждёнными в том же ручье. Папа покашливает, косится и торопит нас домой.

Не знаю, что папа предвкушает, а мы предвкушаем, как сейчас приедем, поедим малины с молоком и побежим купаться на омут, где вода тёплая и белая, как парное молоко.

А пока делимся дневными впечатлениями. Кто-то нашёл ягодное место. «Мишка, – кричу, – Мишка, тут ягод красно, иди ко мне!» А вместо Мишки являются две городские тётеньки и быстро обирают ягоду. Так нечестно! С другой стороны, чего обижаться: малинник-то не купленный, общий. Всем хватит!

Кто-то рассказывает, как «зашла далеко и чуть не заблудилась, кричу-кричу, ну, думаю, всё». И «как рядом что-то зашумит, загрохочет, ветки ломаются, качаются – и что-то бурое убежало». – «Точно, медведь. Или кабан. Они ведь тоже любят малину».

Привираем, конечно, но в этот момент искренно верим, что так оно и было: и медведь был, и кабан.

А родители обязательно вставят прибаутку. Брат уронил одну ягодку, стал подбирать – и всю банку просыпал! Собрал – а малина с травой, с песком, в кисель мятая. «За копейкой нагнулся – рубль потерял!» – это подтрунивает мама.

Я жалуюсь, что напала на особенно сладкую малину – а она, как назло, вся в колючках. Руки в кровь оцарапала, пока продиралась. «А сладкое – оно всегда колючее. Чем слаще, тем колючее», – говорит папа и хитренько смотрит на маму.

Сейчас не нужно ездить далеко на тряском «Иже»: вот она, садовая малина, по периметру участка. Но никакого сравнения с той дикой, лесной, из детства: и по сладости, и по радости.

А впереди ещё ждали грибы. Их сбор (кроме рыжиков) папа считал баловством, поэтому мы ходили за грибами пешком. Однажды начался тихий моросящий дождь и шёл всё время, пока мы бродили по лесу. И когда я сняла шерстяной платок в рыжую и зелёную клетку, все расхохотались. Лоб и даже щёки оказались в ярких рыжих и зелёных клетчатых разводах: платок полинял.

Я сначала смеялась вместе со всеми, а потом обиделась, прямо слёзы брызнули. На носу первое сентября: что, если линька не сойдёт, мне так и ходить клетчатой?! Какая жестокая, жестокая, бессердечная у нас семья, какие злые в ней дети!

Сорвалась и побежала прочь, куда глаза глядят. Ах, так?! Вот потеряюсь, заблужусь и умру в лесу, и смейтесь тогда. Я действительно убежала далеко и уже не слышала криков вслед. Брела, размазывая рыжие дождинки и зелёные слёзы по лицу.

Шла, шла, и вдруг передо мной открылась круглая полянка, усеянная бурыми жухлыми листьями. При ближайшем рассмотрении листья оказались шляпками боровиков – сколько их тут было! Огромные, в мушкетёрских заломленных шляпах, с бархатной рытой подбивкой, средненькие крепенькие и совсем крошечные, толстопятые, в плотно нахлобученных чепчиках. Я в пять минут набила корзинку, потом расстелила злополучный платок и стала собирать в него.

Грибы росли в траве кольцами, свивались восьмёрками и спиралями, я ползала и кружила, не поднимая головы, а грибов становилось всё больше.

И вдруг мне стало не по себе оттого, что на меня СМОТРЕЛО. Ни слева, ни справа, ниоткуда, ни зло, ни приветливо, ни насторожённо – никак. Просто ПРИСТАЛЬНО СМОТРЕЛО. Жуть. Потом я узнала, что это чувство знакомо оказавшимся одним в глухом лесу.

Меня спасло, что идя по высокой мокрой траве, я слегка приминала её, оставляла цепочку следов. По ним меня и нашли.

А ещё после школьных занятий ездили за рябиной, набивали гроздьями старые наволочки. Вокруг горел, полыхал холодным предзимним огнём лес. Стояло такое великолепие, что словами не передать. Да и зачем: молчи и смотри, красота сама на всю жизнь ляжет на сердце.

Как любит земля всё растущее на ней! Бурые мишки, кабаны и дрозды, клубника и малина, рябина и грибы, да хоть сорняки – для земли все родные дети. Только не мешайте, дайте ей кормить всех нас своей грудью. Всем хватит.

Кстати о сорняках – вот рецепт салатика из той же бережно хранимой, потрёпанной книги «Лекарственные растения». Собираем нежные побеги сныти или мокрицы. Крошим вместе с ними укропчик, зелёный лучок, чесночок, яички вкрутую, огурчики (хочешь свежие, хочешь малосольные). Заправляем это дело сметаной… Вкуснотища! Говорят, полезно для женщин. Ещё говорят, здорово чистит сосуды… Ведь в них заложена мощная упрямая, всё пробивающая сорняковая сила.

Приятного аппетита!

Если бы Еленка не работала тем, кем работает, непременно пошла бы в собиратели старины, в экскурсоводы музея бытовых деревянных предметов. Именно деревянных: тёплых, живых. С возрастом они приобретают благородную седину, драгоценный серебряный налёт. Притягивают, впитывают положительную энергетику и отталкивают отрицательную. Помнят добро и отторгают зло. Положите руку на дерево – убедитесь сами.

Что хранилось бы в Еленкином музее? Обязательно на постаменте в центре зала – телега о четырёх деревянных колёсах. Дуга, тёмная от лошадиного пота. Тяжёлые гнутые салазки. Кошёвка – маленькую Еленку из роддома в такой привезли. Оконный наличник, тонко и затейливо вырезанный топором, на зависть вологодским кружевницам.

Тёмный буфет в завитушках. Лавка, отполированная крепкими мужицкими задами до зеркального блеска. Домашняя утварь на грубо сколоченном столе: солонка, миска, плошки-чашки, ложки: круглые, щербатые, истончившиеся, съеденные с краёв. Большие и малые доски для раскатки теста. Корытце для рубки мяса, яиц и лука. Треснутые бадейки, бочонки, ковшики в форме утиц.