Учитывая разницу в возрасте и регалиях, я не был его другом в полном смысле этого слова, но уверенно могу наши отношения назвать дружескими.

Пока моя семья не получила свою отдельную квартиру, мы с Рувимом Евеливичем жили в одном доме.

На предприятии – наши кабинеты были рядом. Поскольку предприятие было секретным, все письменные труды приходилось выполнять на работе и на ночь – сдавать в 1-ый отдел на хранение.

Рувим Евелевич обычно сидел допоздна в своем – кабинете, а я в своём строчил статьи, отчёты и – диссертации: сначала – кандидатскую, а потом – докторскую.

Поэтому, в минуты передышек от работы, мы с Рувимом Евеливичем часто общались не по рабочим вопросам. Он был хорошим рассказчиком, а я – благодарным слушателем.

Обстановка располагала к откровению, и он много рассказывал мне о своей прошлой жизни. И не удивительно, что он всегда был в курсе новостей моей семьи…

Темы наших бесед возникали самые разные. Так, например, мы обсуждали начало войны. Соркин тогда служил в ГРАУ (главное Артиллерийское Управление) и часто встречался с Перым Секретарем Московского горкома Н. С. Хрущёвым. Они обсуждали неподготовленность к войне (в городе не было достаточно пороха для обычных винтовок). Обсуждали и то, что все пороховые заводы (кроме одного) были расположены в Европейской зоне. И ряд других проблем (в том числе и малое количество боеприпасов в Кронштадте).

Я ему рассказывал о своём переезде в детстве на Украину, об отце.

(О моем побеге на войну в поисках отца, когда мне было 11 лет, я ему

Почему-то не рассказывал!).

Я действительно сбежал на фронт в поисках отца. Матери я ничего не сказал.

Из Каменец-Подольского добрался до Проскурова (ныне город Хмельницкий). Потом я разными способами добирался через города: Львов, Перемышль, через Одер – в Германию, затем – Чехословакия, где находился 4-й Украинский фронт.

Мне повезло: остановилась легковая машина, кто-то спросил у регулировщицы, что за пацан стоит рядом с ней. Она сказала, что этот мальчишка ищет отца в пределах 4-го Украинского фронта.

В машине ехал начальник штаба 4-го Украинского фронта генерал Епишев, который забрал меня с собой.

Я встретился с отцом и уже вместе с ним и его частью дошел до конца войны.

Сохранилась фотография, на которой запечатлены офицеры, которые воевали с отцом. На переднем плане – сам «Батя» и я.

На обратной стороне фотографии сделана надпись отцом Виктора: 9.07.45 года.

Вот эта фотография, на которой офицеры штаба 58-ой армии (и я с ними) сфотографировались на память. Спустя много лет, эта фотография из альбома моего отца перешла ко мне. Смотрю на неё и многое переживаю заново.

На второй фотографии – я с отцом за границей

Кончилась война. Генерал вызвал нас обоих к себе и сказал, что составляются списки для награждения всех участников медалью «за Победу», и предложил включить меня в них. Отец ответил, что в боях я не участвовал, сыном полка не был, а всего лишь сбежал из дома на фронт к отцу, и всё время был рядом с ним, награды он не заслужил, а поэтому награждать его не стоит. Хотя мне, как мальчишке, конечно, очень хотелось покрасоваться медалью, но тогда я полностью был согласен с отцом.

– Не стоит, так не стоит – согласился генерал…

К концу августа и началу сентября мы вернулись в Союз. При переходе границы нашу колонну обстреляли, говорят, бендеровцы. Остановились мы в городе Станиславе. Здесь мы жили в одном из трёх трёхэтажных зданий, находившихся прямо напротив товарной станции. Прожили здесь более двух лет, пока отец не уехал служить в Германию… Так завершился определенный этап моей жизни.

Будучи взрослым, в дни Победы я не один год ездил сам, а позднее с детьми, в парк Горького. Я часами стоял, держа эту фотографию в руках, или ходил и разыскивал среди таких же как я, отцовских и своих однополчан. Но, к сожалению, ни разу никого не встретил…

В 2005 году, узнав об этом случае, как одиннадцатилетний мальчишка убежал к отцу на фронт, была опубликована 6-го мая 2005 г статья в «Московском Комсомольце» под названием – «ПОЛ – ЕВРОПЫ ПРОШАГАЛ ОН, ПОЛЗЕМЛИ»…

Там, правда, была допущена ошибка – ветераном войны он не стал…

После окончания войны, отец был направлен служить в Германию.

У него к этому времени была другая семья. Родился младший брат Виктора – Женя. Я на Украину не вернулся. Учёбу продолжал во Фрунзе, а жил в семье дяди Миши, брата отца. Позже, когда отец вернулся из Германии, он купил полдома в Бресте, где и прожил до самой смерти. Я приезжал к ним в гости во время каникул, а, женившись, навещали Батю уже всей семьёй, на октябрьские праздники, на машине.

Как странно распоряжается судьба. Сколько – общих похожих «биографических» строк находится в моей жизни и в жизни Коли Макаровца. Может быть, и поэтому тоже – нас потянуло друг к другу и мы стали друзьями до «гробовой доски», как говорится?

(Реплика И. В.: – А слова-то эти оказались пророческими…).

О нашей первой ЭВМ – машине Урал-1 Соркин обычно говорил, что один вариант он рассчитает быстрее и точнее, чем машина.

Только позже, когда надо было рассчитать большое количество вариантов с изменением многих параметров, да ещё построить графики (чем до этого занимались инженеры его лаборатории), он согласился, что – ЭВМ при наличии графопостроителя с работой справится, наверное, быстрее.

Наша первая на предприятии ЭВМ УРАЛ – 1

Пульт управления ЭВМ «Урал – 1».

За этим пультом я провёл многие месяцы и часы, во время наладки машины научился курить и выкуривал в день по две пачки папирос «Беломорканал». Курил я года два, а затем бросил и уже в жизни никогда не курил.

В марте 1959 года машина «УРАЛ – 1» начала работать. Вычислительная машина входила в отдел Победоносцева Ю. А., лабораторию Гришанова В. И.

С приходом в лабораторию Соркина Р. Е., в 1959 году резко увеличилось число задач. Наша тихоходная машина начала работать в две, а потом и в три смены.

Соркин хорошо играл в шахматы.

После работы, когда многие уже покинули институт, в его кабинет