уже принял решение. В конце концов, если так посмотреть, он ничем не рисковал. Хуже быть уже не могло.

Когда он закончил читать, висящая на стене японская коробочка, гибрид будильника и термометра, показывала двадцать два тридцать две, девять градусов снаружи и двадцать пять внутри.

Он чувствовал себя немного уставшим. Перевернул последнюю страницу и тогда заметил едва заметный надрез на черной коже обложки. Из нее торчал маленький белый пластиковый уголок. Прежде уголка он не заметил, впрочем, весьма вероятно, что его тогда вообще еще не было. Он раскрыл надрез и в первый раз увидел Абсолютную Кредитную Карту.

Она на самом деле выглядела как кредитная карта, хоть Земба знал только одну карточку, на которой в банкомате высвечивалось «на карте нет средств» или «данная банковская операция невозможна».

Карта была прямоугольная, видимо пластиковая, по верхнему краю пропечатано имя и фамилия Зембы, а также какой-то код, по-видимому, для отвода глаз. А вот орнамент на карте, несомненно, имел значение. Земба только раз на него взглянул и тут же всему поверил. Поверил всему — действию карты, столкновению гармонии и хаоса, в котором он был пешкой, в разговор с инструкцией. Он прочел о влиянии этого рисунка на других людей и о том, что для него это только радующий глаз абстрактный орнамент, но не был готов к чему-то подобному. В общих чертах тот немного напоминал движущуюся голограмму, представляющую собой калейдоскоп цветных переплетающихся линий, но он завораживал, увлекал взгляд все глубже и глубже, в какую-то радужную пропасть, где все находилось в спокойствии и равновесии. От него невозможно было оторвать взгляд, и в узоре находились все новые и новые глубины и формы.

От количества советов и информации в голове у Зембы звенело. Он знал, как вести себя в налоговой, как в банках и магазинах. Он держал в руке карту с меняющимся радужным рисунком, заключающую потенциальное богатство, и только сейчас начал по-настоящему бояться. Не затаившихся кругом таинственных сил, управляющих судьбой, не того, что оказался на поле битвы какой-то нечеловеческой игры между стихиями, а того, что все окажется иллюзией или шуткой. Карта не будет работать.

Может, нет никакой карты, а есть только преждевременно поседевший человек двадцати пяти лет, который сидит в маленьком гостиничном номере и с дурацкой улыбкой пялится на свои пустые ладони. Он мог это с легкостью проверить, достаточно спуститься вниз и заказать себе поздний ужин. Достаточно всего лишь использовать карту. Проще простого. Но он продолжал сидеть в комнате. Он уже давно не испытывал такого страха, хоть в последние несколько месяцев его вкус стал ему очень знаком. Не обычного нервного испуга, а настоящего густого черного страха, который обездвиживает ноги и чувства. Он встал. Знал, что если сейчас не двинется с места, то страх никогда его не покинет.

— Вы принимаете кредитные карты? — спросил он того же самого официанта с вытянутым добродушным лицом и милыми седыми усами.

— Да, Visa, Master Card, American Express…

— А эту? — Земба положил карту на стол прямо на белую скатерть и так явно почувствовал, что сердце стучит в горле, словно он его проглотил. Официант мимоходом взглянул на пластик, потом вздрогнул, посмотрел внимательнее, протянул руку и поднес карту к глазам.

— Знаете, я без понятия. Разрешите, я спрошу у шефа.

Он ждал. Ожидание было страшным. Всегда так — он ждал, а кто-то принимал решение. А потом приходили и объявляли приговор. Родители, учителя, преподаватели, врачи. В одну или в другую сторону. Чаще всего в другую.

Официант вернулся от шефа и направился в его сторону. Что-то нехорошее чувствовалось в его неторопливой походке и абсолютном спокойствии. Он не улыбался, не шел энергично, чтобы принять заказ состоятельного-клиента-с-картой.

Тучный клиент из России грозного грузинского вида наклонился назад в сторону официанта и что-то произнес. Тот остановился и склонился к посетителю, но ежеминутно поглядывал на Зембу жестким холодным взглядом.

Несостоявшийся миллионер чувствовал только облегчение. Это эффект шока. Ярость, разочарование, сожаление и унижение ожидали своим чередом. Но в данный момент он хотел только, чтобы все закончилось.

Официант подошел к столику и провел картой по скатерти. Он улыбался.

— Мы принимаем такие карты. Что вы закажете?

На следующий день после легкого завтрака (кукурузные хлопья, творожок с укропом, ветчина из дикого кабана, горячие рогалики, джем из фиг, кофе со сливками, манговый сок) Земба остался в комнате. Он провел утро с ручкой в руке, набрасывая планы на гостиничной бумаге, составлял списки покупок и проблем, которые достаточно было заткнуть деньгами, чтобы они превратились в обычные решаемые дела.

Было похоже, что сам поиск и покупка квартиры, ее обстановка — он не рассматривал какой-то невероятный уровень, а обычный средний стандарт, — займет у него несколько ближайших месяцев. Было похоже, что эти месяцы станут очень приятными, потому что он обнаружил в себе еще одну вещь — Земба умел радоваться. Он сомневался в том, что вчера кому-то еще так же понравился бы его ужин.

Он устроил себе трехдневные каникулы, во время которых добросовестно отрабатывал все, что только предлагал мотель «Саргассо» в своих брошюрах — бильярд, сауну, уроки верховой езды. Несколько часов, не обращая внимания на ледяную морось и сильно намокшие спортивные брюки, стучал мячом в стенку, отбивая его теннисной ракеткой. Вечер провел в баре, дегустируя все неизвестное ему ранее спиртное, так что в конце концов двое официантов были вынуждены отнести его в номер. Стрелял по мишеням, израсходовал кучу боеприпасов, но через три часа дважды попал в глиняную тарелку и получил ироничное браво от обслуживающего персонала.

На четвертый день вечером позвонил жене. Голос у Оли был надломленный и тревожный, как обычно. Как обычно, она была измучена и не справлялась с двумя двухлетними близнецами и шалящим трехлетним ребенком. Все это ее уже достало. Она хотела знать только одно: когда Земба будет дома и поможет ей, когда будут какие-нибудь деньги, хотя по голосу было ясно, что она утратила уже всякую надежду и ей все равно.

Ему стало ужасно жаль жену.

— Олечка, подожди, это очень важно. Сейчас я работаю над контрактом на огромную сумму. Я получу проценты, это действительно куча бабок. Нет, я делаю это один, не через фирму. На фирме ничего не знают… Подожди, я же говорю тебе, что являюсь посредником в контракте. Проценты… еще не знаю сколько. Куча. Если все хорошо сложится, мы купим квартиру, возможно, я начну свое дело. Я не валяю дурака, и я трезвый… Точно не знаю, через несколько