дней. Нет, не могу разговаривать, я на секунду вышел с переговоров. Позже все тебе расскажу… мне нужно бежать… пока.

Он отключил телефон, с тяжелым сердцем терзаясь укорами совести. Бедная Оля! С той стороны во время разговора все время был слышен ор троицы и монотонный резкий скрежещущий голос начальницы госпожи Зембовой, которая, как обычно, требовала внимания к себе, потому что ей нужно было что-то сказать и ее нисколечко не волновало, пеленаешь ты ребенка или тебе нужно выйти.

Это ничего, дорогая, еще всего только несколько дней, а потом, наконец, ты будешь в собственном доме, где никто не будет на тебя орать, никто не швырнет в лицо мокрые пеленки, никто не будет тебя потчевать колкостями или считать «недостойной особой». Ты больше никогда не будешь плакать от одного вида счетов, не будешь продавать последнюю бижутерию, чтобы у детей была хоть одна новая вещь. Я отблагодарю тебя.

* * *

— Я слышал разные истории в своей жизни, — сказал Стефан, — и собственными глазами видел, как один политик босиком полез в огонь, я видел дух и однажды над Сахарой собственными глазами видел настоящее НЛО. В Индии я видел, как мужики массово прокалывали себя крючками и иглами, прямо становились похожи на ежей, но крови на них не было вообще. Но такого…

Они сидели у Стефана в квартире, обставленной с особым вкусом одинокого человека. Земба в кожаном кресле с рюмкой рома «Гавана Клаб» в руке, а Стефан за своим письменным столом. Земба аккуратно вертел в руке рюмку, косясь краем глаза на циферблат своих титановых часов фирмы Tag Heuer. Он ожидал реакцию друга. Он по-прежнему любил его квартиру, в которой когда-то — месяц? двадцать лет тому назад? — находил единственное, кратковременное убежище. Теперь оно казалось ему немного вызывающим клаустрофобию и тесным, заставленным старой мебелью, где стены умоляли о еще одном слое краски. Прежде он этого как-то не замечал.

— Ты войдешь в сообщество? — произнес Земба.

— Послушай, это отдельный разговор. Я — свободный художник и не люблю ни с кем связываться, но на самом деле звучит неплохо. Понятно, есть идеи на основательные репортажи, которые никому не хочется делать, и моего появления на нескольких каналах будет достаточно, чтобы такую вещь продать. Если ты пообещаешь мне, что никогда не возникнет разговоров, мол, поскольку ты подписываешь счета, то как автор проекта будешь все решать сам. Если же ты захочешь у меня поучиться, не вопрос, я рискну. Но в работе руковожу я. Ладно, об этом мы всегда можем договориться, но важно другое. Я должен знать, откуда у тебя бабки. Или ты мне доверяешь, или ничего из этого не выйдет. Ты их украл у каких-то мафиози?

— Стефан, разве я тебя когда-нибудь обманывал?

— Конечно-конечно. А помнишь Эдиту?

— Да мы дурака валяли, нам было по семнадцать лет, и спал я с ней только раз, собственно, по ошибке. Кроме того, это был инцидент, а врал я потому, что хотел сохранить ваш союз, дурень ты этакий! Откуда мне было знать, что эта идиотка тебя бросит? Разве когда-нибудь потом я тебе врал?

— Ла-а-дно. Ты теряешь работу. Говорю тебе — езжай, отдохни и соберись с мыслями. Ты едешь, через неделю возвращаешься на «лендровере», снимаешь жене и детям апартаменты в «Меркурии», покупаешь пятикомнатную квартиру, ремонтируешь ее, покупаешь детям игрушки, о которых они мечтали, наряжаешь Олю как Мишель Пфайфер на вручении Оскара…

— Она сама так оделась, — встрял Земба.

— Ладно, штурманская куртка с барашком — это не вершина вкуса, да будет тебе известно. А потом приходишь сюда с бутылкой совершенно офигенного кубинского рома, который ты привез из Чехии, и пачкой сигарет Amphory Scotch Whisky, которые я не курил уже восемь лет, чтобы рассказать мне какую-то даосскую историю о борьбе гармонии с хаосом, о том, что твои несчастья являются причиной войны на Ближнем Востоке и что силы Инь подарили тебе магический пластиковый прямоугольник, заменяющий деньги. Ты хочешь, чтобы я тебе врезал?

Земба вытащил из внутреннего кармана портмоне, из портмоне карточку и бросил ее на стол. Стефан на минуту отложил трубку и поднес пластиковый прямоугольник к свету.

— Ла-а-а-дно, — пробормотал он в бороду. — Похожа на настоящую кредитную карту какой-то неизвестной фирмы. Здесь есть фамилия, номер, рисунок, конечно китчевый, но вполне ничего, похож на голограмму, в общем очень красивый. Но почему нет никакого банка? Красивая, красивая, черт побери!

— Открыт ли тот ночной магазин внизу?

— Открыт.

— Тогда собирайся, мы идем вниз за кока-колой и лимоном к рому.

— Это ничего не доказывает, — упирался Стефан, когда они вернулись назад. — Ты мог расплатиться прежде, впрочем, там принимают карточки и могли не обратить внимания на то, что это какая-то левая.

Земба на минуту замер, с курткой в руке, после чего снова достал карточку и протянул остолбеневшему Стефану.

— Рассмотри ее хорошенько, — произнес он.

Стефан посмотрел на рисунок, потом на Зембу. Некоторое время он играл картой, наклоняя ее в разных направлениях и рассматривая картинку.

— Одолжи мне пять сотен, — внезапно выпалил Земба.

Стефан задумался, пыхнул разок трубкой, а потом машинально посмотрел на карточку и вздохнул.

— Это что-то, о чем я хотел тебе сказать, — признался он с грустью. — Я сейчас, знаешь, как дурак. Недавно я прочел одну статью, довольно забавную. В ней был универсальный список советов для джентльмена. Для бритоголовых в общем-то, но одна вещь заставила меня поразмышлять… Ну, ладно. Я решил, что не буду давать тебе деньги в долг.

Земба от удивления поднял брови. Такого он не ожидал.

— Я пришел к заключению, что если другу на самом деле нужны деньги, то не нужно брать в долг, потом он должен тебе отдавать, а не всегда получается, и ситуация становится неловкой. Поэтому я тебе просто дам пять сотен. Я не хочу, чтобы ты возвращал, понимаешь? Впрочем, мне неудобно, что и прежде я одалживал, когда ты был в такой заднице. Тебе семью содержать, а я… — Он улыбнулся. — А я как-нибудь перекантуюсь в этом месяце на три тысячи.

Он сунул руку в карман джинсов, вынул небольшое портмоне и, прежде чем Земба успел воспротивиться, отсчитал десять хрустящих новеньких купюр.

— Стефан, очнись, ведь это всего лишь тест! Забирай это, идиот. Я хотел только показать, что карта работает.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, это глупо, ведь мне хватит, а у тебя семья…

— Стефан, ты болван! Мне не нужны никакие деньги, — взревел Земба. — Не нужны, понимаешь? Я богат. Вся эта паранойя меня не касается — у