У меня от подобных разговоров вдруг разболелась голова.

— Ладно, Зак, утром поговорим.

— И все же тебе следовало принять его предложение, — сказал Зак, удаляясь в свою комнату, — Второго такого случая тебе уже не представится.

Я с радостью плюхнулся в постель, посчитав это великим благом после всего того, что мне довелось испытать за минувший вечер. Не хватало еще, чтобы у меня над душой стоял этот накурившийся дури рок-фанат и пичкал меня своими советами-

Утром в среду небо очистилось от облаков, а теплый ветерок разогнал висевшую над городом сизую пелену, открыв его миру. Три недели назад у меня украли велосипед, так что на работу теперь приходилось ходить пешком. И все же вплоть до того самого момента, когда я подошел к магазину, мне удавалось сохранять приподнятое настроение.

Дэррил уже был в зале, готовый к приему покупателей, явно намереваясь перекрыть свою месячную норму продаж. Он проявлял поразительный энтузиазм во всем, что касалось мебели, и все же его познания в области оборудования для ванных комнат порой сильно смахивали на самый настоящий фетишизм. Лично я ни за что не отличил бы двухслойное нейлоновое в три четверти дюйма кольцо для душа от банановой кожуры, тогда как Дэррил во всем этом очень даже хорошо разбирался и с гордостью объяснял мне разницу между тем и другим.

Дэррил был толстым жизнерадостным парнем, но от чего постоянно попахивало псиной: похоже, он никогда не мыл голову. При ходьбе он резво подпрыгивал и смеялся таким раскатистым громким смехом, что казалось, кто-то пробует с места газануть на “форде-сьерре”, и еще у него была привычка обнюхивать кончики своих пальцев. Он обожал на каждом шагу ронять фразы типа “не сразу Рим построился” или “время не ждет”, а если замечал чернокожего парня, идущего по улице рядом с белой женщиной, обычно вздыхал и говорил: “Сколько веревочке ни виться, конец все же будет”. Во мне давно уже зрело желание до смерти отхлестать его шлангом от душа.

Во время нашего традиционного утреннего перерыва на кофе, к началу которого Дэррил уже успел обслужить не меньше сотни покупателей, тогда как я едва переговорил с парой из них, Макс предложил нам поделиться мыслями по поводу проведения очередной распродажи. Во время одного из редких приступов трудового энтузиазма у меня родилась пара идей на этот счет, которые я и изложил, однако Макс быстро отыскал в них кучу уязвимых мест и исчеркал шариковой ручкой все предложенные мною варианты рекламных объявлений.

— Знаешь, Мартин, в чем заключается твоя самая главная проблема? — спросил он, явно не собираясь выслушивать мой ответ. — В том, что ты — мечтатель. Ну сам посмотри, как много остается пустого места. Здесь можно было бы разместить крупное объявление:

“ЭКОНОМЬТЕ ВАШИ ФУНТЫ СТЕРЛИНГОВ” или что-нибудь в этом роде. — Он принялся постукивать кончиком ручки по моим тщательно исполненным рисункам, покрывая их сетью цветных точек. — Нет, все это никуда не годится, ибо не отвечает нашим практическим нуждам. Слишком уж это заумно. Ты всегда должен помнить, что люди в своей массе глупы и не поймут почти ничего из того, что ты им предлагаешь.

Разумеется, идеи Дэррила насчет оформления магазина оказались как нельзя более практичными, а все потому, что были не очень-то замысловатыми. Мне лично всегда казалось, что цель распродажи заключается в том, чтобы привлечь к магазину внимание покупателей и пробудить их интерес. Когда же Дэррил начал распространяться насчет своих излюбленных плакатов, включавших в себя и вышеупомянутый “ЭКОНОМЬТЕ ВАШИ ФУНТЫ СТЕРЛИНГОВ!” (выбранный им, скорее всего, лишь для того, чтобы польстить Максу), я решил отправиться на ленч — разумеется, в полном одиночестве.

Прежде, правда, мне пришлось ответить на телефонный звонок матушки.

— Надеюсь, ты не против того, что я звоню тебе на службу? — начала она. — Зная характер твоей работы, я, по крайнем мере, уверена, что не отрываю тебя от чего-то важного. Отпустив эту шпильку, она перешла к своим традиционным упрекам. — Почему ты никак не выкроишь время и не навестишь нас? — Теперь в ее голосе уже отчетливо зазвучали раздраженные нотки. — Твоей сестре плохо как никогда, а что касается отца, то...

Разговор продолжался двадцать две минуты, и к концу его я был готов наложить на себя руки.

Единственным светлым для меня моментом за весь день стал визит Сары Брэнниган, которая работала в одной из компаний, поставлявших “ТАНЕТ” мебель для спален. Я исподтишка наблюдал за ней, пока она сидела в кабинете Макса, закинув свои длинные ноги одну на другую и изящно скользя указательным пальцем по каталогу с проставленными в нем ценами. При одном лишь взгляде на то, как она вытянула свои малиновые губки, принимая заказ на дралоновые спальные пуфики “Помпадур”, я испытал жестокую эрекцию. На ней были черный костюм, опять же черные блестящие чулки, а на плечи, подобно огненным волнам, ниспадали длинные рыжие волосы. Для меня она всегда являлась физическим воплощением греха, эдаким пороком во плоти.

Меня Сара, естественно, в упор не замечала. Выходя из магазина, она скользнула взглядом по фигуре Дэррила, пусть даже всего лишь в-спешке-на-бегу-и-с-явным-отвращением, но тем самым все же признавая, что он является живым человеком. Окончательно подавленный, я закрыл свой гроссбух и взял куртку, которая так и не успела окончательно просохнуть от чая, который Лотти умудрилась пролить на нее.

Я вновь почувствовал, что настало время как можно скорее уносить отсюда ноги и начинать новую жизнь.

А ведь поначалу, надо признать, все складывалось очень даже неплохо — но лишь до тех пор, пока не умер Джои. Видимо, я надеялся, что мой старший брат так и будет всю жизнь помогать мне разбираться в происходящем. Он был примерно в моем нынешнем возрасте, когда заболел, причем сделал это, если верить словам отца, явно умышленно.

Впрочем, что толку теперь об этом говорить...

После очередной убийственной рабочей среды моя недавняя беседа со Спанки стала постепенно приобретать характер некого ирреального события, как если бы сама наша встреча являлась частью какой-то галлюцинации. Ни на ближайший вечер, ни на весь остаток недели никаких конкретных планов у меня не было — как, впрочем, и денег. На кино, правда, хватало. Добравшись на автобусе до дому, я скинул с себя фирменный пиджак с эмблемой “ТАНЕТ”, натянул джинсы и отправился в кинотеатр “Принц Чарльз” на Лейстер-сквер, как раз успев к началу основного фильма.

Показывали очередной дорогостоящий американский триллер, в котором двое законспирированных полицейских орали и махали кулаками друг на друга, пока наконец не подружились, потом взорвался какой-то громадный дом, а голозадая девица угодила головой в мешок с кокаином.

Я так и не досидел до конца сеанса.

Умяв пол-упаковки жареного картофеля, я неожиданно заметил Спанки, как раз проходившего мимо витрины гамбургер-бара. Даэмон шел, устремив взгляд куда-то вперед, и потому не заметил меня. На нем красовались пиджак от Голтье цвета электрик и черная водолазка, а всем своим видом он словно говорил, что опаздывает на важное свидание. И хотя он шел по тротуару как самый обычный, хорошо одетый горожанин, было в нем нечто, явно выделявшее его из толпы, так что я инстинктивно почувствовал; это не человек. Чуть позже до меня наконец дошло, что прохожие просто не догадывались о его существовании, для них он оставался человеком-невидимкой.