Затем шеф потребовал отставки Дюсета и напечатал для сотрудников электронное письмо, сообщающее, что Жан Поль оставил компанию, дабы посвятить себя занятиям на собственное благо.

Веню встал и обошел стол, оперся на него, глядя на подчиненного сверху вниз, и объяснил, что не желает вреда Жану Полю, просто в его компании нет места для ошибок. Он стоял над ним, как отец над сыном, и с молчаливым разочарованием смотрел на сидящего молодого человека.

Потом с удивительной быстротой, неестественной для пожилого человека, Веню схватил пресс-папье и одним движением впечатал его в висок Жана Поля, замахнулся еще раз и ударил в нос, вбивая кости в мозг. Он бил его снова и снова, разбрызгивая по комнате кровь. Сотрудник пытался увернуться, но он не имел ни одного шанса. Парень свалился со стула, и Веню запрыгнул на него, нанося удары по светловолосой голове, пока она не превратилась в кровавое месиво, голубые глаза не закрылись, а волосы не напитались кровью.

Наконец Филипп встал, прошел в персональную ванную и принял душ. Надел льняные брюки, зеленую спортивную куртку, туфли крокодиловой кожи и направился к своему столу, далеко обходя окровавленное тело Жана Поля, чтобы не запачкать чистые туфли и одежду. Он еще раз перечитал электронное сообщение об отставке и уходе из фирмы сотрудника и нажал «отправить».

На столе зазвонил телефон, он стукнул по клавише спикерфона и услышал заглушаемый шумами голос.

— Веню?

— Ну? — сказал босс, откидываясь на спинку кресла.

— Барабас мертв.

— Должен ли я из этого заключить, что два его новых заключенных не пребывают в этом же состоянии?

— Они исчезли, — сказал человек, словно извещая о смерти семейства.

— Вот что я получаю, если имею глупость довериться продажным тюремщикам. — Веню едва сдерживал гнев. — Какая бездарная трата денег, спасибо тебе.

— Эй, Барабас твой человек, — ответил ему голос. — Он выполнял твои распоряжения, а не мои.

— Если бы мы прикончили их здесь или, по крайней мере, позволили полиции сделать так, как я говорил, то…

— Если бы их убили в Амстердаме, а расследование вышло на тебя… если бы они попали в суд, а там выяснилось, что они похитили… подумай сам.

— Только не считай, что ты такой уж безупречный.

— Похоже, мне приходится разгребать все больше твоего дерьма… — начал было человек.

— И ты будешь и дальше делать это, пока я не скажу тебе иного, — прокричал Веню, ударяя кулаком по столу. Человек в трубке замолчал. — И откуда этим сукам вообще стало известно, что мы владеем этим письмом? Как они узнали, что оно в моем кабинете? Из всех, кто знал, что это письмо в моем кабинете… Что вообще происходит? Какая-то гребаная девка и священник — да ты хоть можешь себе представить, что я чувствую по этому поводу?

Человек на другом конце провода не производил ни звука, если не считать его ровного дыхания.

Филипп помолчал, чтобы успокоиться, потом продолжил:

— Кстати, насчет «разгребать». Я знаю, что ты сейчас за несколько тысяч миль, но должен прислать кого-нибудь в мой офис — тут нужно прибраться. — Он посмотрел на Жана Поля, который лежал на полу в луже собственной крови. — А теперь, может быть, ты мне скажешь, куда они бежали, куда направляются?

— А как ты думаешь? Сюда.

— Я думал, у них нет письма.

— Какое это имеет значение? — сказал человек. — Я думал, тебе все равно, есть оно у них или нет.

— Было все равно, когда я думал, что они не выйдут из тюрьмы. Пока я думал, что они не попытаются нас обойти.

— Я лично проверил их обоих — у них его не было.

— Ерунда. Они умнее тебя.

— Умнее? — В голосе человека послышалась злость.

— Да, умнее. Так вот: оно у них, и они собираются им воспользоваться. — Веню чувствовал, как в нем закипает бешенство. Он крепко ухватился за пресс-папье. — Чем ты там занимался, черт тебя раздери? Я две недели назад дал тебе копию этого письма. Ты сказал, что никаких проблем не будет, что ты сможешь незаметно проникнуть в оба места и без задержки достать то, что мне нужно.

— С такими вещами нельзя спешить — на это требуется время.

— У тебя больше нет такой роскоши. Ты должен выкрасть карту, прежде чем это сделают они.

— Успокойся, у меня есть план.

— И что это за план?

— М-м-м… Нет, — сказал человек, пытаясь перехватить инициативу в разговоре. — Просто доверься мне.

Веню посмотрел на мониторы, на изображения пустых пространств и рушащихся династий. Он по-прежнему никак не мог осознать, что это все уходит от него.

— Мне все равно, что там тебе придется делать. Мне все равно, кто останется жив, а кто умрет. Убей священника, убей девчонку, если будет нужно, — мне все равно. Но мне нужна карта. Мой мир рушится. А если он рухнет совсем, то рухнет и твой.

«Ренджровер» мчался по ухабистому подобию дороги, рассекавшей накрытую ночью Акбиквестанскую пустыню. Пол Буш гнал машину на скорости восемьдесят миль, стараясь как можно скорее покинуть эту забытую богом часть мира. Благодаря роскошной подвеске они еще не пробили головой крышу машины.

Буш, при его росте и весе в двести пятьдесят пять фунтов, едва умещался на водительском сиденье. Он напоминал большого светловолосого медведя, человека, которого вполне можно представить на гавайских волнах и с трудом — за рулем автомобиля в роли освободителя двух заключенных, спешащего покинуть пустынную азиатскую страну.

За последние полтора года Пол набрал форму, пробегая ежедневно по пять миль, и теперь гордился тем фактом, что снова может из положения лежа выжимать вес, равный собственному. Он не возражал против постоянных комментариев жены по поводу своего улучшающегося внешнего вида — Джинни говорила, что муж теперь снова стал выглядеть как в те времена, когда начинал служить в полиции, хотя Пол не мог избавиться от ощущения, что она с помощью этой лести зондирует почву на предмет третьего ребенка.

Буш любил говорить, что он всего лишь заправляет в баре «Валгаллы», хотя жена предпочитала называть его ресторатором или как минимум владельцем. Прослужив двадцать лет в полиции в Байрам-Хиллс, он ушел в отставку, с удовольствием разливал спиртные напитки и возглавлял то, что стало процветающим бизнесом. То, что прежде считалось захудалой столовкой, превратилось в уважаемое заведение, столик в котором иногда приходилось заказывать за неделю. В бар, конечно, можно приходить, не резервируя места, и он всегда был заполнен толпой одиночек в поисках нового романа.

Хотя доходы от ресторана давали им возможность безбедного существования, Пол продолжал каждую неделю играть в лото, полагая, что к синице в руках не помешает и журавль в небе — и это несмотря на тот факт, что в глубине комода у него лежало бесценное рубиновое ожерелье. Этот русский сувенир, напоминание о крайне опасном приключении с Майклом, стоил целое состояние, но Буш решил — пусть пока себе лежит под парой синих носков.