— Идем отсюда. Быстро.

— Думаешь, это разбойники?

— Нет, странствующие филантропы! Хочешь проверить?

Мы быстро шли вперед, так чтобы выйти на дорогу, обогнув лагерь. Солнце осталось сзади, за рекой; вокруг было тихо и сумрачно. Как назло, теперь под ногами постоянно хрустели сучья, а каждая встречная осина норовила ткнуть чем-нибудь острым в глаз.

— Вот уж повезло, так повезло, — пробормотала я. — Шагу не ступишь, чтобы в филантропов не вляпаться!

— Нам повезет, если мы в самом деле не вляпаемся, — бросил Квентин. — Бургомистр предупреждал меня, дурака, а я выкинул из головы! Дилижансы они останавливают нечасто как раз потому, что предпочитают наживаться на путниках вроде нас.

— И что нам делать?

— Тихо пробираться к дороге, что еще? Если, конечно, ты не собираешься делать благотворительные взносы.

— Слушай, — я нагнала его, заглянула в глаза, — откуда у деревенского парня такой запас слов? Простой трудяга-фермер так не изъясняется.

— Библиотека, — коротко ответил он. — Хорошая, но маленькая и старая.

— Это на ферме-то, где пару книг с радостью обменяют на здоровую лошадь?

— Сейчас, наверное, они уже так и сделали, — Квентин тяжело вздохнул. — Но это не имеет значения… не должно иметь. Не думаю, что я туда вернусь.

— Настолько не любишь тетю с дядей?

— Настолько не уверен, что будет с нами послезавтра.

Я обернулась: лагерь уже скрылся за деревьями. Впереди светлела дорога.

— Знаешь, все-таки ты права, — вдруг сказал Квентин. — Идти пешком опасно. Попробуем остановить дилижанс.

— Думаешь, возница остановится? Зная, что тут разбойники?

— Меня больше беспокоят они, чем возница. Ты когда-нибудь дралась на дуэли?

— Гм…

— А не на дуэли?

— Вообще-то в Теми с этим строго, — неохотно сказала я. — Мэтр давал нам уроки с одним лишь условием: не применять эти знания на практике без крайней нужды.

Мы вышли на дорогу, и Квентин зажмурился, подставляя лицо солнечному свету. Я огляделась. Ни разбойников, ни дилижансов на горизонте не было.

— Квентин, а ты смог бы направить огонь на человека?

Он вздрогнул.

— Смог бы. Почему ты спрашиваешь?

— Угадай с пятидесяти восьми раз, — огрызнулась я. — Жить хочу!

— Они тоже хотят.

— Ага. За наш счет. Только какое нам… Ой!

Впереди дорогу пересекал еж. Живой, крупный, весь в иголках и очень сосредоточенный.

Мы переглянулись. Я не знаю, видел ли раньше ежей Квентин. Я — раза два, издалека. Не сговариваясь, мы рванули вперед. Еж, похоже, заметил и нацелился прямиком в лопухи.

Ноги ухали по пыли, а сердце стучало, будто я бежала от грабителей. Квентин, раскрасневшийся и растрепанный, выглядел не лучше. Он опережал меня на два шага, но толку! Еж нырнул в траву у нас перед носом.

— Вот ведь, — я осторожно раздвинула лопухи. — И куда он делся?

— Наверное, тут подземный проход, — предположил Квентин. — Он сейчас аккуратно переберется на ту сторону, потом потопает сюда, а мы его подстережем!

— Ни один нормальный еж не будет заниматься такими глупостями! — возмутилась я. — Ежик, ну выходи, дай покоситься!

В зарослях послышалось шебуршание.

— Вот же он… что за?..

Перед глазами возникла суковатая дубинка. Я едва успела откатиться, как следующий удар чуть не раздробил колено. Какого!.. Что тут вообще происходит?

Пахнуло немытым телом. Я попыталась привстать, опираясь на землю, но нога проскользнула вперед, и я больно упала, в этот раз на локти. В руке остался пучок травы.

— Стойте, олухи!

Квентин, безоружный, стоял на пригорке, тяжело дыша. По виску стекала кровь. Его окружили еще двое.

Кажется, это разбойники и есть.

Последний из нападавших стоял в стороне, положив руку на рукоять меча. Плохонького, кстати… такое железо мой кортик перерубит на раз. Вот только кто даст мне его достать?

— Деньги, вещи. Живо, — скомандовал он. — Трупы нам не нужны, заберем и уйдем.

— А трупы, надо полагать, здесь оставите? — Квентин еще пытался острить.

— Кому ты нужен, сопляк, — хмыкнул тот.

Пепел с ними, с деньгами, но мое оружие! Подарок! Я приподняла голову и посмотрела на «своего» лиходея. Ах ты!.. Рыжий мужичок, с пузом и жиденькими усиками. Да я ж ему небось раз двадцать мед наливала, а он, поганец, мне дубиной по ноге в благодарность! И еще на мой кортик зарится!

Он заметил мой взгляд и ухмыльнулся.

— Ну что? Сама отдашь или руку сломать?

…И ни разу не развести руками, как Квентин, и не выпустить темное пламя с обеих ладоней… Отказаться от имени, от огня, от судьбы и с позором поковылять домой, в Темь, в болото, где я никому не нужна…

Я поняла, что сейчас его убью. И никто меня не остановит.

— Не рано ли радуешься?

Квентин быстрым шагом направился к вожаку. Двое, что стояли рядом с ним, тут же схватили его за плечи, вынуждая остановиться, но он, похоже, этого даже не заметил.

Я перевела взгляд на его руки. Кулаки сжаты. Проклятие!

— Долго собираешься, — равнодушно сказал разбойник. Кивнул одному из тех, что держали Квентина, и тот коротко, умело ударил моего спутника в живот.

Что произошло дальше, я не поняла.

Между Квентином и вожаком вспухло яркое, прозрачное пламя. Так, наверное, выглядит дикий драконий огонь — только этот летел не от неба к небу, а от человека к человеку. И тот, кому он предназначался, захлебывался криком, метался по земле, а остальные трое смешались с деревьями, бледные, как стволы берез.

— Еще добавить?

За спиной остановился экипаж, и веселый голос произнес:

— Полюбуйся, Марек. А говорили, нет талантов в северных селениях!

— Ну что, давайте знакомиться?

Я с усилием обернулся. Поздравляю, Квентин, ты свалял грандиозного дурака. Сорваться перед единственным на мили окрест волшебником — это надо уметь.

А незнакомец был самым настоящим магом. Черные волосы выбивались из-под высокого серебристого шлема, правда, порядком измятого и сбитого набок. Длинная, до щиколоток, матово-синяя мантия колыхалась на ветру, глаза насмешливо блестели.

Лин поднялась с земли. Отряхнулась. Перевела взгляд с волшебника на меня.

— Спасибо за помощь, господа, — я сам не узнал своего голоса, столько в нем было холодной язвительности. — Без вашего участия мы бы не справились.