Об элитных феврах и их способностях в приюте болтали всякое… Да что там в приюте. Февр — самая страшная сила в Империи.

К тому же, на боку февра весьма красноречиво поблескивал в ножнах клинок. А с другой стороны виднелась кобура.

Я с трудом удержалась от желания обхватить плечи руками, чтобы согреться. Или протереть глаза, чтобы унять жжение. Но вместо этого лишь выше задрала подбородок и нетерпеливо постучала каблучком по мостовой, подражая Ардене.

Мужчина неторопливо сверил изображение и гербовые печати на листке, достал из кармана печать правдивости — неизменный атрибут всех законников — и провел, проверяя подлинность документа. Потом так же неспешно просмотрел свои записи. Поднял на меня испытывающий тяжелый взгляд. Я стояла, не шелохнувшись. И февр слегка улыбнулся.

— Госпожа Левингстон, прошу за мной.

Я посмотрела назад, но Имперский Экспресс уже растворился в тумане. И поспешила за провожатым, оглядываясь. Впрочем, видела я мало. Из сумрака и тумана выплывали стены вокзала, какие-то нагромождения камней и угол часовой башни. Так что я старалась держаться ближе к своему спутнику.

Шли мы недолго и скоро оказались возле мехомобиля. Кататься на этом транспорте мне пока не доводилось. Да что там! В Лурдене мехомобилей и не было, лишь обычные конные экипажи. Даже ездовых альбатросов я видела лишь раз в жизни, когда в Лурден прилетала какая-то важная особа. Тогда из приюта удрали все, кто смог, наплевав на грядущее наказание.

А если бы на улочках нашего городка оказался этот вытянутый железный экипаж, двигающийся плавно и невероятно быстро без всяких лошадей, думаю, у приютских мальчишек случилась бы сердечная болезнь!

Ржавчина и Лисий Нос до хрипоты спорили, пытаясь выяснить что быстрее — мехомобиль или императорский альбатрос, который, как известно, может перелететь даже самые высокие горы — Хребет Змея.

Кто бы мог подумать, что однажды мне доведется прокатиться на этом невероятном транспорте!

Мужчина распахнул дверцу. Стараясь не показать своего удивления и не таращить глаза, я села на кожаное сидение. Внутри приятно пахло табаком и сосновыми веточками.

И к моему изумлению, уже сидел пассажир. Тот самый светловолосый парень из поезда. В сумраке я рассмотрела его темную куртку, карие глаза и дружелюбную улыбку.

— Так и знал, что вы тоже в Двериндариум! — с улыбкой воскликнул он. — Хотел представиться еще в поезде, но вы слишком быстро сбежали. Итан Клейт, к вашим услугам!

Я вспомнила наставления «кузины». Одно имя означает принадлежность к младшим родам.

— Иви-Ардена Левингстон, — почти без запинки произнесла я. И протянула парню руку. Внутренне напряглась, потому что мне еще никто и никогда рук не целовал. Даже в перчатках. И как-то не верилось, что незнакомец это сделает.

Но Итан Клейт опустил голову и коснулся губами кружева на моей руке.

— Польщен, госпожа Левингстон. Значит, я ваш первый знакомый в Двериндариуме? Какая честь для меня.

Февр Квин уже завел мехомобиль, и машина на удивление мягко и тихо тронулась с места.

— Вы надолго в Двериндариум?

— На год, — и все же голос слегка хрипит, но и это понятно — девушка волнуется.

— Старший род, понимаю, — с легкой завистью в голосе произнес мой новый знакомый. — А мне предстоит открыть Дверь два раза.

Я кивнула, не зная, что надо говорить. Мехомобиль вдруг резко ускорился. Я ахнула, развернувшись к окну. Туман остался позади. Впереди летела стрела железного моста, соединяющего большую землю с островом. Сейчас попасть в Двериндариум можно было лишь по этому узкому мосту с односторонним движением, минуя несколько дозорных башен. И возле каждой мы останавливались, чтобы снова предъявить документы. Такой строгий контроль даже улыбчивого Итана заставил помрачнеть.

Под мостом бушевали темные, густые воды Взморья. Из них торчали пики скал и… мачты.

— Когда-то здесь был полуостров и прибрежный город, — поймав мой взгляд, пояснил Итан. — Иль-Тарион. По легенде — красивый… Но когда открылась Дверь, Взморье всколыхнулось. Из глубины пошла волна — выше самого высокого здания Иль-Тариона. Земля треснула, и полуостров отделился, став островом. А сам Иль-Тарион в одночасье оказался на дне моря вместе со всеми жителями. Я слышал, что во время отлива можно видеть крыши и даже окна домов, шпили часовой башни и древнего храма. А мачты кораблей, что стояли у пристани, заметны и сейчас, видите? Взморье их засолило до твердости камня…

Я кивнула, и парень наклонился ниже, понизил голос.

— Правда, злые языки утверждают, что это первые февры отделили землю с Дверью, затопив попутно и город… Чтобы к Двериндариуму нельзя было подобраться с суши. Теперь остров стерегут призраки жителей Иль-Тариона.

Я заметила внимательный взгляд февра Квина в зеркало заднего вида. Но говорить он ничего не стал.

— Значит, мы в будем в полной безопасности, — пробормотала я.

— Точно, — немного нервно хохотнул Итан.

Парень держался, но я видела, что и его проняла атмосфера таинственности. И, вопреки правилам, я ему ободряюще улыбнулась. В ответ Итан глянул слегка удивленно, но тут же просиял. А я подумала, что мне не помешают на Острове друзья или хотя бы доброжелатели.

Ехали мы довольно долго. А потом как-то резко впереди показалась стена, а за ней поднимались башни и шпили. Рассветное солнце словно намеренно ждало этого момента, чтобы выкатиться на небосклон и позолотить черные камни величественного Двериндариума.

И я внезапно подумала, что это хороший знак.

Я здесь. И у меня все получится!

Мехомобиль въехал под широкую арку из огромных черных камней, свернул к башне и остановился.

— Добро пожаловать в Двериндариум, — произнес февр Квин. — Вам туда, вас встретят.

Он указал на дверь башни. Мы с Итаном вылезли и послушно отправились к ступеням.

— Вы знаете, что нас ждет? — повертела я головой. — Вы читали что-нибудь об этом месте?

Парень глянул удивленно.

— Но о Двериндариуме нет книг, — протянул он. — Ни книг, ни статей, ни даже песен. О нем ведь запрещено писать, вы разве не знаете?

Я прикусила язык, понимая, что допустила оплошность. Но Итан понимающе улыбнулся.

— Хотя, понимаю. К чему такой красавице разные глупости? — самостоятельно нашел он объяснение, и я выдохнула. — Думаю, вам было, чем заняться в столице, помимо мыслей о далеком острове! Я прав?

Я рассмеялась и кивнула. За дверью башни тянулся полутемный холл, и пока мы моргали, к нам вышла высокая темноволосая женщина. На ней была форма — узкие коричневые брюки, сверху — жесткое темно-зеленое платье-мундир. До колен, с двойным рядом блестящих пуговиц. Воротник-стойка соединялся у горла серебряным медальоном-фабулой.