Мунин. Внешне смарт терминал был неотличим от обычного серо-черного питерского ворона. Разве что в глазу птицы под определенным углом был виден синий светодиодный огонек. В распоряжении IQuest было пять мобильных смарт терминалов – Карл, Хугин, Мунин, Рабн, Морриган. Все они проходили тестирование в полевых условиях.

Игровой этап был завершен, инцидент с дакотом был исчерпан, Дашка была в тепле и безопасности. Когда вся полученная к этому моменту информация была предварительно проанализирована, Мастера и админы IQuest подвели итоги первого реального этапа игры и вышли в чат к игрокам.

Чат IQuest

Мастер. Этап в реале выполнен. Теперь надо изучить то, что принесла воронка. После этого мы построим задачи для второго этапа.

Часть 2

023. Дара собирает травы в лесу

Все утро маленькая Дара собирала в лесу травы и набивала ими полотняную торбу, болтавшуюся за левым плечом. Дара очень старалась не отвлекаться на цветы и ягоды, но это у нее не всегда получалось. Старая Ула сегодня, отпуская Дару в Холмистый лес, просила поторапливаться. Травы были собраны, торба потяжелела из-за росистой зелени, и все бы хорошо, но квелая крапива никак не находилась.

В поисках вредной крапивы Дара углубилась в темноту Эссенского леса, заглянула в голубоватую лощину, обежала три маленьких оврага, но нет, квелая крапива как будто и не росла. А ведь Дара собирала ее здесь пять лун тому назад, и тогда злокозненная трава норовила ужалить девочку на каждой тенистой полянке.

“Интересно, – подумала Дара, замедлив бег, – когда пройдет сто сотен лун, кто-нибудь будет знать, что по этому лесу бродила маленькая ведьма в белом платье и искала квелую крапиву для последнего дня старины, а ее ждали сестра Эйден и старая, как сама земля, друидская ведьма Ула в кособокой хижине, которая больше внутри, чем снаружи? Обо всем таком можно спросить Эйден. Она знает много историй про все времена”.

Дара выбралась на опушку. Солнце поднималось, но времени оставалось достаточно. Девочка никогда не опаздывала.

Дара спустилась к озеру у подножия холма. Она сворачивала сюда, как бы ни складывался ее маршрут. Несколько белых кувшинок уже начали распускаться на воде, уловив первый утренний свет. А на берегу Дара увидела то, ради чего она сюда приходила. Почти прозрачные белесые вихри кружились у воды.

Дара подошла к ним осторожно, потому что любила их разглядывать и все еще боялась вспугнуть, хотя видела их множество раз, и в особой пугливости они замечены не были. И в этот раз из-за приближения Дары они не исчезли, продолжая крутиться, едва смещаясь вдоль кромки воды.

Дара побродила среди воронок, касаясь их туманных краев и кидая в них цветок, камушек или травинку. В ответ воронки выбрасывали белые облачка. Дара ловила их и смотрела, как они оборачиваются прозрачными каплями на ее ладонях, дула на них или погоняла большим листом лопуха, отправляя прочь от воронок или, наоборот, загоняя в самые их раструбы. Это была любимая игра Дары.

Но солнце поднималось, маленькие вихри бледнели и таяли, истончаясь, и наконец совсем исчезли. Пора было возвращаться. Дара поднялась вверх от озера по склону холма, рванула по мшистой пружинящей земле, огибая валуны и совсем уж густые и цепкие островки вересковых зарослей. Она бежала в дубовую рощу, на краю которой точно есть поляна с квелой крапивой.

Она бежала, касаясь руками фиолетовых и розовых верхушек сухого вереска, и думала о своей наставнице и старшей сестре. Наверняка Эйден уже проснулась (она ночной человек и любит поспать подольше), выпила чай из земляничных листьев и ягод диких роз и начала вплетать последние нити в узор. Старая Ула никогда не мешала Эйден ни спать, ни плести свои полотна и узоры, ни бродить, где вздумается, ни смотреть на огонь очага или на дождь, никогда не посылала ее в лес, не учила травам и зельям, как учила Дару каждый день.

Высокая неразговорчивая Эйден была особенной даже среди малочисленных ульстерских ведьм. Она видела время, как сама Ула, могла вплести в него новые нити, как не мог никто другой.

Маленькая Дара не понимала, зачем вплетать нити и чем они становятся после того, как их вплетешь в само время. Когда она спросила про это Эйден, та погладила ее по голове, и сказала, что в ткань времени можно вплести новые истории, новые судьбы и новые пути. А еще из этой ткани можно убрать истории, судьбы и пути. Но никто не должен этого знать. Только они – три ведьмы на исходе времен друидов.

024. Филид прощается с Улой

Солнце поднималось, касаясь лучами хижины на склоне холма. Не открывая глаз, Эйден знала, сколько времени прошло после рассвета. Дара еще не вернулась, но все шло как надо. Простые вещи про близких Эйден знала без усилий.

Эйден знала прошлое людей и леса, могла видеть будущее. Она замечала, как бледнеет один узор бытия и проступает другой. Иногда она вплетала в этот узор новую нить, историю или путь. Это была любимая игра Эйден, ее искусство. Но поделиться им она не могла ни с кем. Дара была еще маленькой. А старая Ула, хоть и понимала, что делает Эйден, не вмешивалась в ее дела.

Эйден окончательно проснулась, открыла глаза. Старая Ула как раз поднялась, подошла ко входу и выглянула наружу. В нескольких ярдах ведьма увидела мужчину с посохом. Он только что поднялся по холму и собирался потревожить обитательниц хижины.

– О, неужели, – Ула прищурилась, – ко мне пожаловал филид? Здравствуй, сын Гвейна.

– И тебе добра, почтенная Ула, – откликнулся гость, – Я пришел со срочным известием. Долину пересекли чужаки, они разбойничают и очень опасны. Перебирайся к нам в монастырь, не мешкая. Тебе и твоим воспитанницам будет келья, место за столом и монастырская защита.

– Ты знаешь, сын Гвейна, я не нуждаюсь в защите. У меня есть все, что нужно для жизни и смерти, – ответила Ула.

– Подумай о девочках, почтенная. Не обрекай их на погибель, – настаивал филид, – вам будет хорошо у нас. У нас лучший скрипторий в этой стороне, девочки могут учиться ткацкому делу и грамоте. Когда будет безопасно, вернешься.

– Благодарю тебя, сын Гвейна, но нет, – ответила Ула.

Филид топтался на месте. Ула продолжила:

– Возвращайся в монастырь. Спасибо, что вспомнил о нас, – сказала она, – И будет лучше, если ты узнаешь свое подлинное имя. Негоже носить чужое, филид. Когда я уйду, через три луны имя приснится тебе, и ты уже никогда его