У Игоря мысли бешено в голове крутятся. Убить? Или назад отправить? Так ведь скажет начальству, что его немец не пустил, могут прислать немца из охраны. Дежурный помялся.

– Я могу идти?

Ответить Игорь не успел. За спиной жарко ахнуло, его и дежурного сбило взрывной волной, заволокло пылью. По спине били куски падающих кирпичей. Какого черта? Кто давал команду на подрыв? Или у сапера что-то пошло не так? Сапер и Егоров, если были внутри, погибли. Уцелел ли Шамаев?

На заводе погас свет в цехах, остановились станки. Наступила тишина, и вдруг завыла сирена. На заводе объявили тревогу. Сейчас к взрыву подбежит охрана. Надо срочно делать ноги. Игорь вскочил, кинулся к подстанции. Ничего не видно, пыль, куски кирпича. От подстанции ничего не осталось. Игорь пробежался, вглядываясь. Если Шамаева не разорвало на куски, то завалило стеной. От разведгруппы остался он один. Со стороны завода виден свет фонарей, слышны свистки. Он побежал в сторону железнодорожных ворот, перескочил пути. Игорь часто действовал от противного. Где противник его не ждет, там и надо быть. Ящики у забора обнаружат сразу, пустят собаку. А Игорь хотел пробежать или пройти к противоположной стороне завода. Там тоже из цехов начали выходить рабочие. Он видел их смутные тени, слышал голоса, кое-где мелькали фонари.

Из глубины территории завода к воротам с притушенными по военному времени фарами подъехали три крытых грузовика. Игорь понял – это его шанс.

Подбежал к борту последнего, подпрыгнул, вцепился в борт, подтянулся. В кузове темно, у самого борта какие-то ящики. Но солдат нет. Удача! Он залез в кузов, протиснулся вперед, к кабине, улегся за ящиком. Если на проходной на въезде посветят в кузов фонарем, его видно не будет. Но при тщательном досмотре груза, случись такой, придется принимать бой, скорее всего – последний в жизни. В пистолете восемь патронов и в запасной обойме столько же. И жизнь он свою продаст дорого. Но колонна выехала без досмотра и быстро. Теперь оставалось миновать заставу на выезде из города и можно выпрыгивать из грузовика. Короткая остановка, приглушенная речь, потом брезент сзади слегка откинули, ударил луч фонаря. Игорь даже дышать через раз стал. Но фонарь погас, и через несколько минут грузовик тронулся. Далее колонна шла без остановок. Игорь достал из кармана зажигалку, чиркнул. Что немцы везут? Оказалось – в каждом ящике взрывчатка в брусках. Задумался. Для чего немцам бруски тола? Ну, мины, снаряды – это понятно. А тол брусками применяли для подрыва сооружений – мостов, зданий. Ведь его погибшая разведгруппа тротил несла в таком виде. А еще тротил в таком виде применяется для земляных работ большого объема – котлован быстро сделать, камни разнести в клочья. Интересно стало Игорю. Что немцы сооружают? Ему бы прыгнуть с грузовика, тем более скорость невелика, километров сорок. Игорь подобрался к заднему борту, выглянул. Небо звездное, присмотрелся, сориентировался. Машины на восток шли, в сторону передовой. Пока ему по пути. Но уже вскоре машины свернули на юг, на рокаду.

Игорь сидел у заднего борта, готовый в любое мгновение выпрыгнуть. По-здравому размышляя, надо покидать грузовик сейчас, потому как он отдаляется от места перехода через передовую. Но интерес разведчика не последнее дело. Через час грузовики остановились. Впереди, от головы колонны, доносятся обрывки фраз. Игорь осторожно, чтобы не издать стука, спустился на землю и сразу в сторону, в кусты. Впереди КПП, мелькают фонарики, проверяют документы. Похоже, грузовики прибыли к месту назначения. Игорь посмотрел на часы. Получалось – ехали час сорок. Где он, понять сложно, ни одного указателя по пути не видел. По-любому от КПП надо убираться, когда рассветет, его могут обнаружить. Отошел метров на двести в сторону, свернул влево. Земля под ногами пошла вверх, подъем. Сначала пологий, потом покруче. Неожиданно на колючую проволоку наткнулся. Пот пробил. Если есть колючка, должны быть мины, немцы всегда так делают, а он шагал смело. Видно – везло ему сегодня. С разведчиками при взрыве на заводе не погиб, выбрался из города удачно, минные заграждения преодолел. Сломал ветки у кустарника, одной рогулькой поднял нижний ряд проволоки максимально высоко, но осторожно. Вдруг дальше к проволоке консервные пустые банки подвешены, как сигнализатор. Подползать стал, где колючки за обмундирование цеплять стали, второй веткой отводил. Лишь бы не спирали Бруно, их таким способом не преодолеть. Ветки убрал за собой. Если днем патрули колючку обходят, ничто не должно указывать, что был посторонний. А дальше уже ползком.

Сначала земля шла, кусты росли, низкорослые деревья. А потом камни пошли. Тут уж Игорь встал. Для установки мины камень долбить надо, сизифов труд, потому что мин много надо и на каменистой поверхности их не замаскируешь. Он пытался вспомнить, где есть на карте такая возвышенность, то ли холм высокий, то ли гора. Неужели северные предгорья Карпат? Почему-то еще со школы он считал, что Карпаты – это Молдавия, так она настолько южнее? Знать бы, что географические знания пригодятся, наизусть зубрил бы.

Впереди и выше послышались шаги. Камень звук хорошо проводит. Потом разговор на немецком. Двое, патруль.

– Вилли, долго мы еще здесь будем?

– Разве я генерал, Густав?

– Если русские начнут наступление, в чем я не сомневаюсь, мы окажемся в западне. С севера русские, с юга горы. Нас перебьют.

– Через два дня нас сменят эсэсманы, нас отведут.

– Да ты спятил, Вилли? Кинут на передовую, в мясорубку.

– Мы и так здесь четыре месяца как на отдыхе. Чего эту штольню охранять, если она пустая. Ладно бы, золотая руда, тогда понятно.

– Наше дело солдатское.

Патруль отошел, о чем говорили, Игорь уже не слышал, а красться следом поостерегся. Опять разговор про штольню. Со слов солдат – пустая. Тогда зачем грузовики взрывчатку привезли? Взорвать? Нелогично. Продолбили в каменистом грунте штольню, чтобы сразу взорвать? Немцы дурной работой не занимались никогда. И почему солдат вермахта должны сменить эсэсманы? Хотят спрятать в штольне ценные документы и вход взорвать? Вероятно, но сомнительно. Уже дураку понятно, что эта местность вскоре будет занята Красной Армией. Проще документы вывезти грузовиками или по железной дороге на территорию Германии. Хотя не факт, что через несколько месяцев наши туда не доберутся. Кто хочет что-то объемное здесь спрятать, стало быть, надеется вернуться. И схоронить надежно могут все, что угодно.

Партийные бонзы немецкие – это фанатики, в поражение не верят. А вот люди прагматичные, с холодным умом, понимают – поражение третьего рейха еще не гибель страны. Восстановится Германия, и ей всегда будут нужны армия, разведка. Из истории Игорь знал, что после войны немецкую разведку возглавит генерал Гелен. И лучше всего предложить свои услуги правительству, имея в рукаве сильный козырь. Самые ценные кадры в разведке те, что остались на территории победителя, – агенты, диверсанты. Сейчас многие из них, чувствуя гибель рейха, затаились, легли на дно. Но придут другие времена, другие руководители, и в нужное время – вот она, готовая сеть в стане врага. Такой козырь в виде натурализовавшихся агентов – весомый аргумент и для американской разведки. После войны западные страны восстанавливались по плану Маршалла, принятому в 1947 году. Строились заводы, создавались полиция, армия, но все под приглядом американцев, устроивших военные базы. Без согласия американцев в Германии не назначался ни один человек на руководящие должности, будь она гражданской или военной.