где наоборот всегда было жарко.

– Ну, что ж, вперёд! – скомандовал Венетус и, взмахнув длинными синими волосами, покинул аудиторию. После уже знакомой процедуры обработки и облачения в невидимый защитный костюм, студенты прошли по коридорам. Одну из дверей Ниа узнала – за ней находился институт с альфа-версией Земли, в котором они вчера находились, но синий прошёл мимо, не замедляя шага. Наконец, они дошли до огромных стеклянных дверей.

– В первые пятьдесят Опасных Дней вы сможете попасть в Парк только, если вы являетесь студентом нашего курса, не имеете нарушений или в сопровождении преподавателя. Таковы правила! – сказал Венетус и приложил руку к панели на стене. Дверь бесшумно поднялась, и студенты замерли на пороге.

– Скорее, скорее, вы же не хотите выпустить драгоценный азот с кислородом, – поторопил их синий, и ребята почти бегом бросились вовнутрь. Ниа оглянулась назад, и увидела, что за закрывшейся дверью остались ждать своих хозяев канцелярии.

Все встали, глядя перед собой, не решаясь сделать следующий шаг. Гладкая, прозрачная и такая привычная поверхность Дисперсии заканчивалась, а дальше… Дальше начиналось нечто зелёное, ворсистое, торчащее во все стороны, напоминающее реснички, которыми было покрыто тело Гё.

– Это трава, – улыбнулся Венетус. – Она очень даже приятная на ощупь. Вот так! – добавил он и сделал шаг вперёд. Ниа осторожно прикоснулась кончиком босой ноги к странной поверхности. Было немного щекотно и одновременно приятно, как от прикосновения Гё.

– Молодцы, – улыбнулся синий и указал на высокую траву. – Это – деревья. Вы, кстати, можете снять очки.

Студенты повиновались, и Ниа с восторгом посмотрела вверх. Это был самый настоящий белый день. За дверью, буквально в нескольких метрах остался красный Опасный День, а тут он был белым! Кажется, ей здесь нравилось. Стоило Ниа об этом подумать, как с ней произошло что-то странное. Из головы внезапно пропали все мысли, где-то между глаз стало щекотно. Все её тело свело какой-то судорогой. Давление увеличивалось, и вдруг через нос эти все ощущения внезапно вылетели наружу с громким звуком.

– Апчхи! – почти выкрикнула она и с удивлением посмотрела по сторонам. Баклажан расхохотался, но тут же лицо его перекосилось, и он тоже почти прокричал:

– Апчхи!

Вслед за ними все студенты чихнули по одному разу и в недоумении уставились на Венетуса.

– Это пыль, – с улыбкой пояснил он. – Не пугайтесь, вы скоро к этому привыкните.

– Добро пожаловать на Землю! – вдруг раздался чей-то голос, и из-за дерева вышел странного вида дисперсианин. Он был похож и одновременно не похож на дисперсианина. Во-первых, волосы росли у него спереди, вокруг рта, а не сзади. Во-вторых, его лицо и руки по локоть были странного бледно розового цвета. Цвет остального его тела был другим. Верх был ярко красным, с татуировкой на груди, а низ – коричневым. Ниа взглянула на его руки, и увидела на каждой из них по пять пальцев.

– Как у Юрика! – подумала она. – Наверное, тоже изобретатель.

Ноги его заканчивались очень странно. Цвет был незнакомым, кажется, он назывался черным. И на каждой ноге были веревочки.

– Это шнурки, – рассмеялся он, заметив удивленный взгляд девочки, и вдруг, наклонившись, потянул за веревочку и стянул одну из ног. Под ней оказалась розоватая ступня тоже с пальцами, как на руках. – А это – майка.

Он схватил себя за красную кожу и оттянул её.

– О-деж-да! – по слогам проговорил он. – Мы, люди, носим её. Так принято.

– Познакомьтесь, это – Петрович! – улыбнулся Венетус. Старожил Парка. Безопасен и невероятно добр.

Человек картинно поклонился.

– Если не выпьет.

– Обижаешь, начальник, – надулся человек. – Сколько можно вспоминать! Тем более тут – дети.

– Однажды Петрович уничтожил все запасы сахара и зерна, предназначенного для посева, и нам пришлось снаряжать новую экспедицию на Землю! – безжалостно глядя на Петровича, пояснил студентам синий.

– Лучше бы что-нибудь хорошее рассказал! – пробурчал Петрович сквозь волосы на лице.

– Итак, хорошее! Петрович – единственный человек на проекте «Земля», умеющий предсказывать будущее. И уверяет, что делает это невероятно точно. Очень изобретательный!

– Как Юрик, – подумала Ниа.

– …но Петрович также уверяет, что видит и прошлое. Он ввёл многих, таким образом, в заблуждение, пока жил на проекте. Теперь он скрывается от людского гнева у нас, на Дисперсии в Парке.

– Я не скрываюсь, я здесь работаю. Вам, между прочим, помогаю дурачков ваших обучать! – сдвинул брови землянин.

– Работает, – поправился Венетус. – Много работает и много хамит. Я вас оставлю за ним присматривать. Мне нужно сменить Флавуса и познакомить зелёных с лабораторными комнатами.

Синий развернулся и направился к дверям.

– А ещё он много врёт, – выкрикнул он и стеклянная дверь за ним опустилась.

– Что такое «врёт»? – спросила голубая девочка.

– Да не вру я, – нахмурился Петрович. – Да и как вам врать, вы же мысли считываете?

Студенты согласно закивали.

– Ну вот. А «врать» – это думать одно, а говорить совсем другое.

– А в мыслях ты можешь врать? – спросил Баклажан.

– Ну как же, нет, конечно! – губами проговорил он, а уже немного потише Ниа считала, что да, может, и нахмурилась. Петрович, заметив это, рассмеялся.

– Видите, вы считали мою мысль. Значит, не могу!

Ниа совсем запуталась, но решила, что лучше спросит потом об этом у лабораторной комнаты.

– Ну, что замерли, едрит-мадрид, пойдёмте, – расхохотался человек и вдруг странно и протяжно завыл:

– А снится нам травааа, травааа у доомааа, зелёоооная, зелёоооная трава.

Он замолчал и оглянулся:

– Ну, что уставились, это была песня! Урок первый – нам песня строить и жить помогает!

Студенты, переглядываясь, двинулись вслед за ним, осторожно ступая босыми ногами по траве.

– Это – цветы, – Петрович указал рукой на разноцветные пятна в поле, – они пахнут. Если поднести цветок к лицу и носом втянуть воздух, то вы поймёте, о чём я говорю. Попробуйте! – он сорвал один из них с белыми колокольчиками и протянул ребятам. Дисперсиане по очереди нюхали его и передавали дальше. Когда очередь дошла до Ниа, она осторожно взяла хрупкий стебелёк, вытянув для этого два пальчика, и с опаской втянула в себя воздух носом. Лицо её расплылось в улыбке.

– Ну как? – тоже заулыбался Петрович, глядя на неё.

– Восхитительно! – ответила Ниа, закрыв глаза. Так новый запах ощущался сильнее.

– Это ландыш, – пояснил человек. – Вон за теми деревьями у нас озеро, – он махнул рукой куда-то вдаль. – Вы ведь и воды-то никогда не видели, сиротки.

Он решительно двинулся вперёд, перечисляя по пути всё, что видел.

– Вон там у нас картофель растет, это – муравейник, – он указал на холмик с бегающими черными точками, – осторожно, они кусаются! – предупредил Петрович жёлтую девочку, которая нагнулась рассмотреть муравейник поближе. –