Положение Карла, в отличие от отца, было гораздо более устойчивым. Не обладая короной, он правил фактически как король, по своему желанию ставил и смещал марионеток Меровингов, а иногда и вовсе обходился без них. В 741 г. умирающий Карл передал свою огромную власть сыну Пипину, за невысокий рост прозванному Коротким. Десять лет спустя, опираясь на поддержку широких кругов франкской аристократии и заручившись согласием папы, он совершил государственный переворот. Последнего Меровинга Хильдерика III постригли в монахи, а Пипин был официально провозглашен королем франков. Однако произошел не просто переход трона от одного знатного рода к другому. Начиналась другая эпоха.

Существенные сдвиги в самых разных сферах жизни произошли уже при сыне Пипина Карле (768-814), втором и наиболее выдающемся представителе новой династии, от имени которого она и получила свое название. Стержнем его политики на многие десятилетия стало проведение обширных внешних завоеваний. С удивительной настойчивостью и последовательностью Карл подчинял своей власти земли, соседствующие с королевством франков. В 774 г. он завершил завоевание Лангобардского королевства в Северной Италии, начатое еще отцом. Длившаяся пятнадцать лет война с аварами окончилась в 803 г. уничтожением каганата, захватом огромных богатств и устранением одного из наиболее опасных противников. Более тридцати лет было отдано покорению Саксонии. Тяжелейшая война потребовала колоссальных затрат материальных и людских ресурсов. В этом самом неспокойном регионе владычество франков держалось на жесточайшем терроре. Насильственная христианизация и франкизация сочеталась здесь с массовыми казнями и выселением десятков тысяч местных жителей. Только к 804 г. их сопротивление было сломлено. С начала IX века возобновляются войны в Испании, неудачно начатые в 778 г. катастрофой в Ронсевальском ущелье. В итоге к франкам отошла значительная часть земель на северо-востоке Пиренейского полуострова. Одновременно приходилось вести и внутренние войны. Фактически повторному завоеванию подверглась Аквитания. Местная аристократия, в чьих жилах текла кровь готов и галло-римлян, долго не желала признавать над собой власть австразийских правителей. Нечто подобное наблюдалось и в Баварии, где сепаратистские настроения подогревались близостью к лангобардской Италии. Король, однако, обладал достаточным могуществом, чтобы вовремя устранять внутреннюю опасность.

Постоянные и, главное, успешные войны невероятно усилили престиж Карла. Он сумел заручиться широкой поддержкой не только со стороны незнатных воинов-бенефициариев, но и от многочисленных представителей социальной элиты, извлекавших из участия в походах немалую выгоду, приобретавших новые земли, золото, скот, крестьян-сервов. Карл заслужил обширный кредит доверия, который и позволил ему провести масштабные преобразования в политической и идеологической сфере. По мере того как создавалось огромное государство, их необходимость становилась все более очевидной.

Если попытаться в целом охарактеризовать реформаторскую деятельность Карла, то ее можно было бы назвать курсом на тотальную унификацию. Карл стремился добиться единообразия в той области, которая представляла собой некое единое поле власти. Поле, внутри которого угадываются контуры светской и духовной сфер. Характерно, что сплотить огромную страну Карл пытался прежде всего в социально-политическом, но не в экономическом отношении. Натурализация экономики, замирание товарно-денежных отношений, отчетливая тенденция к хозяйственной автаркии отдельных областей, характерные для экономического развития Европы в VIII—X вв., не оставляли других путей для централизации.

Существенной реорганизации подверглись прежде всего социально-политические структуры. Вместо довольно запутанной административной организации, сохранившейся от меровингских времен, вводится четкое деление страны на графства, примерно одинаковые по величине. Как и прежде, всей полнотой власти (судебной, административной, военной, полицейской, фискальной) здесь обладал граф. Однако в отличие от практики прежних лет, когда эта должность давалась представителям местной аристократии, теперь ее получали чужаки, не располагавшие в своих округах родовыми вотчинами. Кроме того, от графов требовали ежегодных отчетов на общегосударственных собраниях. Вводятся и другие формы контроля. С конца VIII века утверждается институт королевских посланцев (missi dominici), наблюдавших за деятельностью местной администрации и регулярно докладывавших о результатах своих инспекций королю.

Неразвитость бюрократических структур обусловила формирование особого механизма властвования, принципиально отличного от новоевропейских моделей. Прежде всего он базировался на сложнейшей и в высшей степени разветвленной системе личных связей в среде социальной элиты. Именно личные связи становились основным гарантом внутренней политической стабильности и охватывали все разнообразие политических отношений от деятельности представителей местной администрации до установления межгосударственных контактов. Карл предпочитал назначать графов из тех людей, что воспитывались или, по крайней мере, довольно долго прожили при дворе. В разных частях страны оседали на землю королевские вассалы, связанные с королем присягой на верность. Но личные связи нуждались в постоянной актуализации. Они требовали периодического обновления и подтверждения. Поэтому с начала 80-х годов VIII века в политическую практику Франкского королевства входит регулярная переприсяга. Этот акт, восходящий к традициям, царившим еще в германской дружинной среде, выражался в обыкновенном устном повторении клятвы. Однако современникам он представлялся в высшей степени важным, ибо крепкими нитями связывал людей между собой. Было бы неверно рассматривать клятву как простую формальность. В противном случае мы не поймем, почему определенные круги социальной элиты, где никогда не угасали сепаратистские настроения, стремились использовать любую возможность, чтобы уклониться от присяги. При Карле таких насильно доставляли ко двору и заставляли клясться. Его преемники уже заискивали перед ними и предпочитали приезжать сами.

Тесные личные отношения с королем определяли занятие высших постов не только в светской, но и в духовной иерархии. Огромное количество епископов и аббатов каролингской эпохи прошло дворцовую школу и службу в королевской капелле и канцелярии. Среди ближайших сподвижников Карла можно назвать, например, Алкуина, получившего епископскую кафедру в Туре; поэта Ангильберта, ставшего аббатом Сен-Рикье; писателя и архитектора Эйнхарда, занявшего пост аббата Зелигенштадта. Эти и многие другие люди были не только теоретиками обширных преобразований, но и активными проводниками королевской политики на местах.

Строго говоря, разделение политической власти в каролингскую эпоху было весьма условным. Иерархия властных структур и объем властных полномочий определялись не четко очерченной компетенцией, как это имеет место в условиях развитой бюрократической государственности. Они зависели от двух условий — от размеров территории, на которую распространялась власть представителя королевской администрации, и от его социального происхождения. Иными словами, в количественном, но не в качественном отношении граф обладал большей властью, чем сотник, герцог большей, чем граф, король большей, чем герцог. При этом компетенция их была в принципе одинаковой (судебно-административной, военной и фискальной). Второе обязательное условие — происхождение. В ранне-средневековом обществе существовали весьма жесткие социальные границы. Человек не мог выслужиться, сделать карьеру в современном понимании этого слова[237]. Исполнение определенной должности зависело от соответствующей степени знатности. Правда, при Карле Великом это правило стало нарушаться. Время от времени он привлекал к участию в государственных делах талантливых