что появление в империи нескольких королей не означало для современников ее разделения. Она продолжала восприниматься как единое целое. Ведь во главе отдельных ее частей стояли представители одного клана, связанные тесным кровным родством. “Наши короли” — так называл их хронист еще многие годы спустя после Вердена[246].

Однако в исторической перспективе именно этот раздел оказал огромное влияние на последующее развитие Европы. Из осколков империи выросли современные Франция, Германия, Италия.

Территориальные и временные рубежи каролингского общества весьма размыты. Со всей определенностью очертить их достаточно трудно. Однако в чем сомневаться не приходится, так это в том, что влияние наследия предшествующего времени оказалось огромным. В средневековой Европе еще долго сохраняют свое значение каролингские политические механизмы реализации власти, формы ее репрезентации. Но особое значение имела монархическая идеология, сыгравшая колоссальную роль в становлении национальных монархий. Они утверждаются на каролингской почве где-то в X веке, в Германии в первые его десятилетия, во Франции — в последние. Имперская идея получает второе рождение в германском королевстве Оттонов и доживает вплоть до XX века, влившись в идеологию Третьего рейха...

* * *

Единство и раздробленность, порядок и дезорганизация, мир и война... Два правителя символизировали собой две эпохи — великий император франков Карл и его благочестивый наследник Людовик. Уже вскоре после Вердена стала формироваться традиция бесконечного восхваления одного и сожаления о другом, сожаления, переходившего порой в открытое осуждение. Очень быстро Людовик стал уходить в тень своего прославленного отца. Буквально до последнего времени представление о его второстепенности господствовало и в общественном сознании, и в науке. И если сдержанные немцы все же именовали его der Fromme (благочестивый), то более эмоциональные французы дали ему обидное прозвище le Debonnaire (добродушный). Не стоит сейчас говорить о том, почему и как это произошло[247]. Мы предлагаем вернуться в начало...

ТЕГАН И ЕГО СОЧИНЕНИЕ

Всякий, кто знаком с позднекаролингской литературой, знает, с каким интересом, с какой любовью и почтительностью современники отзывались о Людовике, с каким трепетным вниманием относились к его персоне. Думается, слишком просто было бы списать это на его королевский титул. Удивительно, почему великому Карлу только Эйнхард посвятил свой труд, да и то задним числом[248]. А о жизни и деяниях Людовика специально написали два его современника: один при жизни (Теган), а другой сразу после смерти (Аноним или Астроном)[249]. Чем объяснить такое повышенное внимание к его персоне?

Мы остановимся лишь на одном из этих сочинений, а именно на том, которое один из наиболее авторитетных его издателей Г. Пертц неудачно, на наш взгляд, назвал Vita Hludowici imperatoris[250] и автором которого был хорепископ Теган. В сущности здесь следует задать единственный, но самый важный вопрос — почему Теган написал свой труд?

До сих пор в историографии нет ни одного сколько-нибудь обстоятельного исследования, посвященного этому сочинению. Краткая характеристика произведения Тегана содержится в общих трудах по истории средневековой литературы[251], а также в нескольких очерках достаточно общего характера[252]. Их авторы каждый по-своему пытались ответить на вопрос о причине создания этого произведения. Но все сходились на том, что искать ее следует главным образом в ярко выраженной партийности чрезвычайно интенсивной политической жизни Франкского королевства в 20-40-е гг. IX века. По их мнению, Теган, всецело стоявший на стороне императора Людовика, стремился оправдать его крайне противоречивые действия на государственном поприще[253], осудить его врагов, прежде всего сторонников императора Лотаря[254]. В сочинении Тегана видели то панегирик Людовику, имеющий мало отношения к реальности[255], то чисто светскую политическую биографию[256], то клерикальное сочинение[257]. Говорили о том, что у Тегана имелись и личные мотивы — он писал отповедь тем, кто боролся против хорепископата и по счастливой случайности оказался в стане врагов императора[258]. Подобный разброс мнений, подчас прямо противоположных, объясняется прежде всего тем, что авторы не ставили перед собой задачи детального изучения этого памятника, а ограничивались внешними характеристиками самого общего плана. По мере сил постараемся восполнить этот пробел.

* * *

О жизни Тегана известно немного и все же несколько больше, чем об огромном количестве его современников. Теган (Thegan, Degan, Theganbert) принадлежал к знатному франкскому роду, чьи владения располагались, по всей видимости, между Маасом и Мозелем или в области среднего Рейна, т. е. там, где находилось “ядро” (Kernland) Каролингской державы[259]. О том, что это был аристократ, даже кичащийся своим благородством, с очевидностью говорят его выпады против архиепископа Эбо Реймского, чье “сервильское” происхождение никак не соответствовало занимаемому им положению (20, 26).

На знатное происхождение Тегана указывает также его интерес к генеалогиям своих героев, прежде всего представителей правящего дома (1, 2, 4, 26, 28). Можно сказать, что социальное мышление Тегана в целом генеалогично. Атрибуция человека в системе родственных связей для него такая же непременная характеристика, как имя или занимаемая должность.

Дату рождения Тегана предположительно относят к 90-м годам VIII века[260]. При трирском архиепископе Хетти (814—847) он получил должность хорепископа. После 842 г. одновременно занимал должность пропста в боннских церквях св. Кассия и св. Флоренция, относящихся к соседнему кельнскому архиепископству[261]. Можно думать, что Валафрид, написавший предисловие к его труду, не преувеличивал, говоря о том, сколь ревностно Теган заботился о душах своей паствы (Praef.).

В знак дружеского расположения некоему знатному сеньору по имени Гатто Теган послал сочинение Алкуина о Св. Троице с комментариями[262]. Кем был этот Гатто, определенно сказать трудно[263].

В 20-х годах IX века Теган довольно тесно общался с Валафридом Страбом и аббатом Рейхенау. В 825 г. он получил от них стихотворения, прославляющие его знания и мудрость[264]. В 844 г., уже будучи пропстом, Теган перевез в монастырь Мюнстерайфель мощи св. Хризанта и Дарии, переданные прюмским аббатом Марквардом[265].

В некрологе трирского аббатства св. Максимина содержится упоминание о том, что Теган скончался 20 марта[266].

Год его смерти точно неизвестен. Однако это произошло не ранее 848 г.[267].

* * *

Сочинение Тегана, напротив, датировать довольно просто. Автор сообщает об эпидемии чумы, вспыхнувшей в войске Лотаря осенью 836 г. (55). Однако еще не знает не только о мятеже Людовика Баварского против отца в 838 г., но и о смерти лоршского аббата Адалунга, случившейся 24 августа 837 г. (30, 42). Между тем о смерти других людей, не только врагов, но и