Шутили потом на Ладоге: самолет-истребитель, мол, появился новый.

– Марки какой?

– «Пантели»!

Фашисты совершали регулярные налеты на Ленинград.

Летчик младший лейтенант Алексей Тихонович Севастьянов нес ночную патрульную службу в ленинградском небе.

Неспокойно небо над Ленинградом. Прорываются к Ленинграду фашистские самолеты. Бросают на город бомбы. Бороздят по небу наши прожектора. Ищут, нет ли фашистов в воздухе.

Летел Севастьянов на самолете-истребителе И-153. Самолет был типа биплан, то есть двукрылый, имел справа и слева по два крыла. Называли его летчики любовно «чайкой». Походил внешним видом своим истребитель чем-то на красивую морскую птицу. На верхних крыльях имел характерный, словно у чайки, излом крыла.

Летит Севастьянов на «чайке», следит за ночным ленинградским небом. Наблюдает, как ходят по небу лучи прожекторов, не осветит ли луч самолет врага. Ходят лучи по небу. Ищут фашистов в небе. Вот наткнулся один из лучей на фашистский бомбардировщик. Вот быстро к нему подбежал второй. Скрестились лучи. Оба освещают теперь фашиста. В месте пересечения лучей и находится вражеский бомбардировщик.

Называется это «вилкой». Схватила фашиста «вилка», держит. Передвигается «вилка» за неприятельским самолетом. Пытается фашист вырваться из лучей. Однако вцепились в него прожектора. Не дают фашисту возможности снова уйти в темноту.

К освещенному фашистскому самолету и устремился на своей «чайке» Севастьянов. Подлетела «чайка», атаковала фашиста, открыла огонь.

Опытными, умелыми оказались летчики на фашистском бомбардировщике. Уходят они от огня Севастьянова. То отвернут самолет, то подвернут, то чуть высоту убавят, то стремительно прыгнут вверх. Не удается «чайке» подбить фашиста. Пули проходят мимо.

А вот и еще одно. Вырвался все же фашистский самолет из лучей прожекторов, ушел в темноту, словно юркнул за занавес. Не видит его Севастьянов.

Сокрушается летчик. Ругнул прожектористов. Ругнул себя. Однако рано на прожектористов ругнулся летчик.

Забегали, заметались по небу лучи прожекторов. Снова поймали они фашиста.

– Теперь не уйдешь! – торжествует советский летчик.

Приблизился он к врагу. Точно схватил в прицел. Вот и конец фашисту. Нажал Севастьянов на гашетку – это кнопка, с помощью которой военный летчик открывает пулеметный огонь по врагу. Нажата гашетка. Фашист в прицеле. Помчатся пули. Конец фашисту. Но что такое?! Не мчатся пули. Продолжает фашист лететь – целехонек. Ясно Севастьянову: молчит пулемет. Снова нажал на гашетку. Все понятно: истрачены все патроны.

Уходит, уходит, уходит фашист!

– Нет, не уйдешь, не уйдешь, не уйдешь! – Севастьянов кричит врагу.

Не ушел фашистский бомбардировщик от советского летчика. Догнал его Севастьянов. Направил свой самолет на крыло врага. Ударила «чайка», как клювом клюнула. Рухнул бомбардировщик фашистский вниз.

От сильного удара пострадал и наш самолет. Но не погиб Севастьянов. На парашюте спустился на землю.

Упал фашистский бомбардировщик на территории Ленинграда, прямо в центре, прямо в Таврический сад, прямо на главную аллею. Многие ленинградцы приходили сюда, в Таврический сад, смотреть на остатки фашистского самолета.

Смотрят ленинградцы, улыбаются:

– Здорово, здорово, Севастьянов.

– Фашиста – прямо в Таврический сад!

– Прямо на главную аллею.

– Так ведь специально, – шутят ленинградцы. – Врагам в науку – выставочный экземпляр.

Ленинградская публичная библиотека – одна из самых больших в мире. «Публичная» означает «народная», то есть библиотека для всех, для многих. Тысячи и тысячи различных книг хранится в Ленинградской публичной библиотеке.

Много всегда здесь читателей. Даже в самые тяжелые дни ленинградской обороны, когда наступили страшные холода, когда прекратилась подача воды, когда погас электрический свет в Ленинграде, не закрылась, продолжала работать Публичная библиотека. При фонарях, при свечах, при керосиновых лампах работала Ленинградская публичная библиотека.

Появились новые читатели у библиотеки. Библиотекарша, старушка Гликерия Сергеевна, как и всегда, стояла на выдаче книг. И вот как раз входит один из таких новых читателей. Молодой. Рослый. В военной форме.

Говорит:

– Здравствуйте!

Спрашивает:

– Можно у вас получить книгу Николая Островского «Как закалялась сталь»?

– Можно, – отвечает Гликерия Сергеевна.

– А можно – повесть «Дубровский» и стихи Александра Сергеевича Пушкина?

– Можно, – отвечает Гликерия Сергеевна.

– А можно – романы Александра Дюма «Три мушкетера» и «Двадцать лет спустя»?

– Можно и «Три мушкетера». Можно и «Двадцать лет спустя».

– А можно… – И военный стал называть книгу за книгой. Тут и роман «Война и мир» Льва Толстого, и роман «Тихий Дон» Михаила Шолохова, и стихи Михаила Лермонтова и Тараса Шевченко, и басни Крылова, книги Жюля Верна, Джека Лондона, «Хижина дяди Тома» американской писательницы Бичер Стоу и много других книг, даже детская книга «Приключения Тома Сойера».

Смотрит удивленно Гликерия Сергеевна на военного – впервые такой читающий у нее читатель.

– Это все вам? – спрашивает библиотекарша Гликерия Сергеевна.

– Мне, – отвечает военный.

Стала Гликерия Сергеевна доставать книги. Достала «Как закалялась сталь» Николая Островского, достала «Войну и мир» Льва Толстого, достала стихи Александра Сергеевича Пушкина.

– Простите, – говорит военный, – а нет ли у вас Пушкина на армянском языке?

Посмотрела Гликерия Сергеевна искоса на военного.

– Есть, – говорит, – и на армянском языке.

– Отложите мне на армянском.

Продолжает пожилая библиотекарша подбирать для военного книги. Достала Толстого, достала Шолохова, достала стихи Тараса Шевченко.

– Простите, – вдруг говорит военный, – а нет ли у вас Тараса Шевченко на грузинском языке?