— Спасибо, — пробормотала я. Моя лучшая подруга меня игнорировала. Поэтому у меня всегда вызывало удивление, когда кто-нибудь в школе (исключая учителей или Дэниела) предпринимал попытку вовлечь меня в «светскую» беседу. — А ты — потрясающе выглядишь.

Я сказала чистую правду.

Кэти — из касты очень красивых от природы людей. Им можно на школьный пикник надеть хоть застиранный мешок из-под картошки — что Кэти однажды и проделала, как раз в сентябре. Они и в таком наряде будут сногсшибательными, просто великолепными.

— Ты преувеличиваешь, — она перевела свои кобальтово-синие глаза на Дэниела. — Как же замечательно, что ты одолжил мне карандаш на той неделе! Я бы без него не успела вовремя закончить свою работу. — Она протянула ему связку угольных карандашей, изящно зажав ее пальчиками, унизанными кольцами. Дарю.

— Неужели? Спасибо, Кэти. — Щеки Дэниела запылали, и он принял дополнительные меры предосторожности, чтобы не прикоснуться к оранжевой ленте. — Вряд ли ты использовала его на всю катушку. И не надо было притаскивать мне целую кучу.

— Для моего героя — все, что угодно, — промурлыкала она и улыбнулась. Мне нравилась Кэти. Честно. Она не относилась ко мне с пренебрежением, как почти все в школе за последние месяцы. И я никогда не слыхала, чтобы она сплетничала обо мне. Но вот улыбка ее мне совсем не понравилась. Кроме того, что она постоянно спрашивала мнение Дэниела по поводу своих последних картин. Кстати, они были такими же бесподобными, как и она. Ее родители переехали в Роуз-Крест летом, чтобы она подстроилась к продвинутой программе по искусству, которая преподавалась в нашей школе.

Теперь Дэниел стал пунцовым.

Я ткнула его локтем в бок. Наверное, перестаралась.

— Ох! — вскрикнул он. — А такое — необязательно. — Однако одарил меня саркастической и хитроватой ухмылкой.

— Ладно, после поговорим, — произнесла Кэти. — Сегодня у нас большой день, верно?

О господи! Я тоскливо положила голову обратно на стол и прислушалась, как туфли Кэт шуршат по линолеуму. Я уже не могла думать.

После ланча

Бомба взорвалась, как только начался пятый урок.

Продвинутая программа по искусству занимает два урока подряд с перерывом на ланч. Мы с Дэниелом вернулись после перекуса, и мистер Барлоу попросил нас зайти к нему в кабинет. Ученики насторожились и начали гадать о том, когда должен грянуть гром. А мистер Барлоу вел себя как-то странно. Он прохаживался между столами и нависал над нами, пока мы работали. Он следил за каждым взмахом карандаша и сверлил нас глазами. Мне было даже трудно провести прямую линию… И я утратила последнюю надежду на то, что «большой день» принесет нечто иное, кроме разочарования.

Поэтому я испытала шок, когда поняла, что мистер Барлоу пригласил нас к себе.

В кабинете уже находилась Эйприл. Она стояла, скрестив руки на груди, и таращилась на нас троих. Кэти Саммерс сидела у стола мистера Барлоу и выглядела возбужденной и взволнованной. Она одарила Дэниела улыбкой и помахала ему рукой.

Мистер Барлоу прикрыл дверь. Взял пачку больших белых конвертов и выдал каждому из нас. Эйприл перевернула свой и чуть не заорала. Я последовала ее примеру и почувствовала, как сильно забилось сердце. И провела пальцем по сапфирово-синему логотипу «Институт искусств Амелии Трентон».

Да, день и впрямь выдался большой.

И меня это тоже касается?

— Как вам известно, — начал мистер Барлоу, — Институт Трентон является весьма уважаемым учебным заведением. Наша школа — одна из немногих на Среднем Западе, где осуществляется продвинутый курс художественного воспитания. Поэтому Трентон набирает студентов из Холи-Тринити. Чтобы поддержать высокий авторитет нашей программы, я каждый год с пристрастием выбираю самых блестящих учеников. По моему мнению, они наилучшим образом соответствуют критериям приема и достойны того, чтобы подать заявления в Институт Трентон. Сейчас у нас есть только четыре бланка. Больше нам не выделили. И они достались вам четверым.

Дэниел глубоко вздохнул, словно наслаждаясь моментом триумфа.

А я впала в ступор.

— Заявку нужно подавать через месяц. Вам следует сделать фото ваших работ, собрать портфолио и получить два рекомендательных письма. Одно подготовлю я. Также необходимо написать два эссе. Материалы надо отправить в срок, иначе ваши кандидатуры не будут рассмотрены. Вы получили единственный шанс попасть в Трентон, ребята, не профукайте его.

Эйприл задергалась, как обрадованный щенок. Кэти прижала конверт к груди. Дэниел обнял меня.

— Мы добились, Грейс! — прошептал он, целуя меня в щеку.

— Праздновать пока рано. — И мистер Барлоу сцепил пальцы. Он всегда так делал перед тем, как выдать очередную гадость. — Обычно в Трентон принимают только одного выпускника нашей школы, иногда двоих — за редким исключением. Он медленно обвел нас глазами. — Я выбрал вас, исходя из результатов. Отберите самые лучшие произведения, и тогда, возможно, мы установим новый рекорд, — он погладил свои висячие усы. — А теперь убирайтесь отсюда и принимайтесь за дело.

— Желаю всем удачи! — провозгласила Кэти, когда мы покинули кабинет. — Дэниел! — Она положила руку ему на плечо. — Мне хочется верить, что моя последняя картина сгодится для портфолио. Ты не взглянешь на нее? Ты прекрасно в этом разбираешься.

— Э-э-э… Да. Конечно, — он оглянулся на меня и побрел следом за ней.

Я села на свое место, уставившись на конверт из Трентона. Я уже успела убедить себя, что мистер Барлоу не собирается выбрать меня в числе самых талантливых кандидатур. После всех происшествий я рисовала не очень уверенно, а отметки по другим предметам стали совсем неважные. Вдобавок моей единственной любовью являлся вервольф, а братец Джуд продолжал громить город.

Дэниел толковал об Институте Амелии Трентон каждый день. Как будет здорово, если мы оба туда поступим. Он хотел заниматься промышленным дизайном — создавать красивые функциональные вещи, которые приятно брать в руки. Вот почему он вернулся в Роуз-Крест. И, конечно, он стремился исцелиться от проклятья. Но его заветная мечта заключалась в том, что мы поступим в колледж вдвоем. Оставим в прошлом запреты и правила, которыми меня донимали. Забудем косые взгляды соседей. Сбежим от воспоминаний о его ужасном отце. Они начинали преследовать и мучить Дэниела, когда он проходил мимо своего старого дома, чтобы попасть ко мне.

Внезапно Кэти громко рассмеялась. Я оглянулась и обнаружила, что Дэниел указывает на какую-то деталь в ее работе. Вероятно, он выдал свою фирменную шуточку — но, увы, мой сверхчувствительный слух испарился еще во время ланча.

Но Кэти оказалась права. Дэниел знал толк в искусстве. Мы были уверены, что он в Трентон поступит. Неважно, что школу он должен был окончить в прошлом году. Один из членов приемной комиссии практически зарезервировал Дэниелу место в институте. При условии, если он закончит нашу школу. Настоящее соперничество разыгралось между Эйприл, Кэти и мной.