Отель «Морской берег» в Мэтчете обслуживался старыми слугами из Брума. Мистера Краучбека они встретили очень радушно. Он привез сюда несколько фотографий, обстановку спальни, к которой так привык, полную и довольно строгую: кровать из желтой меди, старые дубовые шкафы для платья и шкафчики для обуви, круглое зеркало для бритья, аналой из красного дерева. Его небольшая гостиная была обставлена мебелью из курительной комнаты в Бруме и заполнена тщательно отобранными любимыми вещами из библиотеки. Так он и жил здесь, глубоко уважаемый мисс Вейвесаур и другими постоянными обитателями отеля. Первый хозяин продал отель и уехал в Канаду; его преемник взял на себя заботу о Краучбеке со всеми вытекающими из этого последствиями. Раз в год мистер Краучбек посещал имение в Бруме – в тот день, когда там пели реквием по его древним обитателям. Он никогда не сокрушался по поводу перемены в своем положении и не упоминал о нем в разговоре с новыми людьми в имении. Он каждый день отправлялся к мессе, проходя по улице пунктуально до открытия магазинов, возвращаясь назад пунктуально в тот момент, когда снимались ставни, и приветствуя каждого встречавшегося ему на пути. Вся его фамильная гордость была по сравнению с религиозной верой всего лишь хобби юношеских лет. Когда Вирджиния оставила Гая бездетным, мистеру Краучбеку не пришла в голову мысль – в отличие от Бокс-Бендера, из головы которого она никогда не выходила, – что продолжение его рода стоит конфронтации с церковью, что Гай должен был бы вступить в нецерковный брак, произвести на свет наследника, а позднее урегулировать все с церковными властями, как, по-видимому, каким-то образом делают другие люди. Фамильную гордость нельзя приносить в жертву бесчестью.

Фактически имело место два отлучения в средние века и одно вероотступничество в семнадцатом веке, которые четко зафиксированы в исторических анналах родословной Краучбеков, но они-то как раз, как и многое другое, выветрились из памяти мистера Краучбека.

Сегодня людей в городке, казалось, было больше, чем обычно. Гай хорошо знал Мэтчет. Он бывал здесь на пикниках во времена детства и посещал отца всякий раз, когда приезжал в Англию в более позднее время. Отель «Морской берег» располагался за чертой города, на утесе рядом с постом береговой охраны. Их путь пролегал под уклон через порт, вдоль прибрежной части города, а затем – вверх, по красноватой горной дороге. На горизонте в лучах заходящего солнца виднелся остров Ланди, омываемый бурыми водами Атлантики. В канале стояло много судов, задержанных береговой охраной за контрабанду.

– Мне хотелось бы пожелать Тони всего хорошего, – сказал мистер Краучбек. – Я не представлял себе, что его так скоро отправят. Позавчера я разыскал кое-что для него и хотел бы вручить ему. Уверен, что он остался бы доволен. Это медальон с изображением богоматери Лурдской. Джервейс купил его во Франции во время каникул в тот год, когда разразилась первая мировая война, и всегда носил на Шее. Медальон после гибели Джервейса прислали нам вместе с его часами и другими вещами. Надо бы обязательно передать его Тони.

– Думаю, что уже не осталось времени для того, чтобы вручить медальон Тони лично.

– Я хотел бы передать его ему сам. Это вовсе но то же самое, что послать медальон почтой. Объяснить все это в письме трудно, конечно.

– Но медальон не очень-то сберег Джервейса, правда?

– О, нет, – возразил мистер Краучбек, – он сослужил ему куда большую службу, чем ты можешь предположить. Джервейс рассказал мне, когда приехал попрощаться перед отъездом, что в армии достаточно соблазнов для мальчика. Однажды в Лондоне, когда Джервейс проходил там подготовку, он довольно здорово выпил со своими сослуживцами и в конечном итоге оказался наедине с какой-то приставшей к ним бог весть где девушкой. Она начала дурачиться, сняла с него галстук и тут увидела медальон. Они оба неожиданно успокоились, и она начала рассказывать ему о монастыре, в котором училась. В конце концов они расстались друзьями, не сделав друг другу ничего плохого. Я считаю, что медальон уберег Джервейса от соблазна. Я сам ношу медальон всю свою жизнь. А ты носишь?

– Иногда ношу. Но в настоящее время у меня нет никакого медальона.

– А надо бы, согласись, в такое время, когда возможны бомбардировки и другие неожиданные вещи. Если ты пострадаешь и тебя отвезут в больницу, то будут знать, что ты католик, и пошлют за священником. Мне сказала об этом одна сестра милосердия. А ты не хотел бы взять медальон Джервейса, раз уж нельзя передать его Тони?

– С удовольствием. К тому же я надеюсь, что тоже поступлю на военную службу.

– Да, ты мне писал об этом. Но твою просьбу ведь отклонили?

– Желающих похлопотать за меня, кажется, слишком мало.

– Обидно! Но знаешь, я как-то не представляю тебя солдатом. Ты ведь никогда не любил автомашины, правда? Сейчас вся армия на машинах. Один солдат сказал мне, что у наших территориальных частей с позапрошлого года нет ни одной лошади, правда, и машины тоже нет ни одной. Мне кажется, это неразумно. Но ты, по-моему, и к лошадям безразличен, правда?

– В последнее время – да, – ответил Гай, вспомнив о восьми лошадях, которых они держали с Вирджинией в Кении, и о верховых прогулках вокруг озера на рассвете; Гай вспомнил также и фордовский автофургон, на котором он два раза в месяц ездил по грязной дороге на рынок.

– Ты предпочитаешь ездить в железнодорожных вагонах de luxe, верно ведь?

– Сейчас поезда не очень-то роскошны, – возразил Гай.

– Нет, нет, дорогой, у меня нет никаких оснований подшучивать над тобой, – сказал отец. – Это очень мило, что ты проделал весь этот путь, чтобы повидаться со мной, мой мальчик. Полагаю, ты не будешь скучать здесь. В гостинице много разных новых людей, большинство очень забавные. За последние две недели у меня появился совершенно новый круг друзей. Очаровательные люди. Ты просто удивишься.

– Прибавилось таких, как мисс Вейвесаур?

– Нет, нет, совершенно другие люди. Самые различные и очень молодые. Очаровательная миссис Тиккеридж и ее дочь. А муж миссис Тиккеридж – майор в полку алебардистов. Он приезжает сюда на воскресенье. О, тебе они несомненно понравятся.

Отель «Морской берег» был переполнен, как, наверное, и все другие отели в стране. Раньше, когда Гай приезжал к отцу, его появление вызывало повышенный интерес и со стороны постояльцев, и со стороны обслуживающего персонала отеля. Теперь же он с трудом добился, чтобы его выслушали.

– Мест нет, отель переполнен, – заявила управительница. – Мистер Краучбек действительно просил для вас номер, но мы ожидали вас завтра, а не сегодня. Сегодня нет ничего.

– Может быть, вы устроите его в моей гостиной? – предложил мистер Краучбек.

– Мы сделаем все возможное, если вы не возражаете подождать немного.

Швейцар, который должен был прийти на станцию, был занят: подавал напитки в общей гостиной отеля.

– О, я схожу туда, как только освобожусь, сэр, – сказал он. – Если вы не возражаете, после обеда.