– Москву не мы, – сказал Стас.

– Какая разница, – махнул рукою батюшка.

Возникла пауза, которую надо было быстро заполнять, пока отец Феоктист не окунулся в тяжкие воспоминания своего детства.

– Значит, я могу идти на этот приход? У них есть место?

– Есть, – кивнул отец Феоктист. – Шамкает у них на клиросе одна бабка, да ее уже никто не понимает. Настоятелем там отец Глеб Коротков, он там при приходе еще дом престарелых держит, за счет зеленых благодетелей. Молодой, энергичный…

– А где храм находится?

– На Рыбачьей площади, где дорога на Воронеж. Окраина, но народ тихий, спокойный. Только ты не торопись, отец Глеб дома, как и я, с похмелья лежит. Ты к нему в субботу приходи, перед службой. Там и разберетесь.

– С похмелья? – покосился на батюшку Стас.

– А ты что подумал? В мэрии вчера гульбище устроили, так нас в обязательном порядке… Трое зеленых во главе стола сидели, все посмеивались над нами.

Батюшка сплюнул.

– Зачем же вы пошли?

– Епархию представлял, – сказал батюшка. – Мне владыка про это в обязательном порядке наказал: «Смотри, Феоктист, чтобы ублажал зеленых во всем!»

Стас усмехнулся.

– Мне интересно, как вы их в Святое писание вписали?

– А чего там? – пожал плечами отец Феоктист. – Они сами себя вписали. Так вот и формулируют, флюктуационый скачок рудиментарной цивилизации, причуда эволюции.

Стас качнул головой.

– Во как!

– Да, брат, – вздохнул отец Феоктист. – Их на козе не объедешь. Ведь ежели ты протестовать сейчас начнешь, так они сами тебя и финансировать будут, потому как уважают отдельное мнение.

– И что, протестует кто?

Батюшка тяжко вздохнул.

– Куда тут протестовать, – сказал он. – Сплошная пьянка… Владыка вон, в Австралию поехал – зачем, думаешь? Опять же, пьянка на больших верхах. Называется – экуменизм.

Стас согласно кивнул.

– А что церковь говорит про все эти Дома Свиданий? – спросил он.

Отец Феоктист повернул к нему свое красное лицо и цыкнул зубами.

– Церковь ничего не говорит, – сказал он. – На исповеди можно и епитимью наложить, но вслух лучше не болтать. Это ведь у них считается за главное достижение содружества цивилизаций.

– Значит, этих детей никто не крестит?

– Так специальное решение вышло, – вздохнул батюшка. – Крестить можно только после достижения совершеннолетия, по ясно выраженному желанию.

– А будет ли у них такое желание?

– А кто знает. Они пока только подрастают в своих инкубаторах. Есть там, конечно, учителя, например, наш отец Гавриил там про религию рассказывает. Только он сам признается, там главный упор делают на сексуальных вопросах. Как и куда вставлять. Не знаю, с чем они в храм придут, да и придут ли?

– Значит, здесь неподалеку есть воспитательный центр?

– Тебя туда не пустят, – усмехнулся отец Феоктист. – Ты ведь пораженный в правах, имей в виду.

– Пораженный в правах? – подивился Стас.

– Это официальное распоряжение властей, – пояснил отец Феоктист. – Все участники конфликта находятся под запретом в ряде социально значимых профессиях. Скажем, в нашей области архиереем тебе никак не стать.

– Может, с меня запрет снимут? – осторожно предположил Стас.

– А с какой стати? Ты ведь стрелял?

Стас посмотрел на него мрачно.

– Такой случай вышел, они в госпиталь ворвались… И потом, я ведь не в людей стрелял!..

– Ну да, – хмыкнул отец Феоктист. – На крокодилью охоту вышел, точно? Ты об этом вслух не говори, нынче зеленые официально приравнены в правах к людям, а неофициально они еще куда правее.

– Но формально я ведь канона не нарушал!

– Не суетись, – сказал отец Феоктист. – Мы тоже люди, понимаем. Дай времени пройти, там уже посмотрим. Почитай пока на клиросе, и не возникай там с правами. Понял?

Стас кивнул.

– И еще, – отец Феоктист понизил тон. – Ты там посмотри за батюшкой. Если что, так сразу мне докладывай.

– О чем докладывать? – не понял Стас.

– Ходят за ним слухи, – отвечал отец Феоктист. – На проповедях иногда чего-нибудь брякнет, на исповеди тоже… Конечно, нынче у нас полная свобода, но меру знать надо. К чему нам скандалы-то!

Стас невольно качнул головой.

– Это вы мне предлагаете, – переспросил он. – Только что отсидевшему зеку?

– Тебе тоже о репутации подумать надо, – буркнул батюшка. – Если ты и вправду думаешь сан восстанавливать, то покажи свое смирение.

Стас вздохнул, и склонился перед ним в поклоне.

– Спаси вас господи, батюшка. Благословите!

Отец Феоктист не вставая, как это было положено раньше, перекрестил его и дал поцеловать руку.

– Ступай с Богом. Небось, еще увидимся…

9

Стас вышел за ограду управления не испытывая никакого воодушевления. Он, конечно, не ждал, что церковь восстанет против инопланетного засилья, но хотя бы предполагал, что Дома Свиданий у них в запрете. Про эти дома свободной любви он уже наслышался достаточно для того, чтобы отвергнуть эту идею на корню.

Обретя документ о социальном статусе, он обрел некий общий уровень обеспечения, и потому мог себе позволить зайти перекусить. Конечно, роскошный модный ресторан был ему недоступен, но найти вкусную пищу можно было и в общих заведениях.

– Стас! – услышал он вдруг со стороны.

Рядом остановилась роскошная машина, и из нее выбралась столь же роскошная блондинка, не слишком молодая, но вполне привлекательная. Прохожие на улице останавливались, чтобы поглазеть на нее.

– Стас Бельский? – спросила блондинка, снимая очки.

– Мы знакомы? – спросил Стас.

– Заочно, – рассмеялась та. – Я Диана Милонова, подруга Агаты, вашей сестры.

Стас заинтересованно кивнул.

– Она что-то говорила, – сказал он. – Вы меня тут случайно обнаружили?

– Я вас специально искала, – отвечала она.

– Я тронут, – пробормотал Стас обескуражено.

– Спасибо, – она шагнула к нему, и свободно чмокнула его в щеку. – Не смущайтесь, Стас, она рассказала мне про ваш обет безбрачия. Я не собираюсь вас соблазнять.

Стас сдержано вздохнул.

– Уже легче, – отметил он с улыбкой.

– Но познакомиться очень хочу, – сказала Диана.

Стас поднял брови.

– Почему?

Она склонила голову на бок.

– Вы бы не задавали мне такой вопрос, если бы знали мой круг общения.

Стас наморщил лоб.

– Так вам наскучил ваш круг общения?

– Наскучил, не то слово! Я с трудом терплю это общение, которое на самом деле вовсе и никакое не общение. Современный разговор, это просто цепь монологов, где никто никого не слушает, но реакцию отыгрывают, и тем очень довольны. Представьте, я ради прикола время от времени рассказываю друзьям, что у меня смертельное заболевание, и мне осталось жить неделю, и как они это воспринимают? Самое живое восприятие было такое: «Так как мы проведем эту неделю? Я знаю отвязный клуб на побережье…»

Стас усмехнулся.

– Если честно, то я сам не знаю, как бы отреагировал на такое сообщение. По-моему, это довольно