— А что, если у него действительно есть вполне веский мотив, а мы об этом не знаем?

В комнате повисла тяжёлая пауза.

* * *

После того, как мы закончили наш ужин в ресторане отеля, в котором мы остановились, Отто пожелал нам доброй ночи и направился в свою комнату, находящуюся по соседству с нашей. Когда мы зашли к себе, Эрнст пошёл налить нам виски, щедро разбавив мой льдом и содовой, потому что только так я могла его пить. Я уселась на постель, и он чокнулся своим бокалом о мой, одной рукой расстёгивая свой китель.

— Это уже второй раз, как ты спасаешь мне жизнь. — Улыбнулся он и небрежно бросил китель на стул, где несколькими часами ранее сидела Рейка.

— И я всё равно тебе ещё должна осталась за все те разы, что ты спас мою. — Улыбнулась я в ответ. — Как она тебя всё-таки нашла?

— Отто сказал, что она следила за местным зданием РСХА после того, как получила послание, и оттуда проследовала за мной в бар. К тому же это такой маленький город, здесь все друг у друга на виду.

Он отпил немного из своего бокала и вплотную приблизился ко мне. Мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в глаза моего одомашненного зверя. «Не такого уж одомашненного, судя по тому, как он вёл себя с той бедной девушкой», — заметила про себя я.

— Ты ведь ничего бы не сделал той венгерке, если бы она отказалась говорить?

Он как-то странно на меня посмотрел и ухмыльнулся.

— Зависит от ситуации.

— Зависит от ситуации? — переспросила я, следя за тем, как он ставит свой напиток на прикроватный столик и развязывает галстук.

— В основном их убеждает говорить один только мой вид и тон голоса. Но если они начинают упрямиться… — он оглядел галстук у себя в руках и перевёл взгляд на меня. — То я принимаю другие меры.

В полумраке комнаты его глаза казались почти чёрными, а иссечённая шрамами левая сторона его лица вместе с его ухмылкой делала его пугающе похожим на одного из дантовских демонов, завораживающе прекрасных в своей жестокости и упоительно смертоносных. Мне вдруг вспомнилось, как маленькой девочкой я всегда разглядывала картины ада вместо ликов святых в церквях, по какой-то необъяснимой причине находя их куда более увлекательными. И вот теперь один из этих демонов стоял передо мной в полный рост.

— А если бы я попыталась тебя убить? — спросила я, позволив ему взять нетронутый бокал из моих рук. — Ты бы стал меня пытать, если бы я отказалась говорить?

— Определённо. — Эрнст опустил колено рядом со мной на кровать и слегка надавил на мои плечи, пока я не оказалась лежащей на постели.

— А я бы тебе всё равно ничего не сказала.

Я попыталась выскользнуть из его рук ближе к спинке кровати, но он тут же двинулся следом за мной и уселся сверху, полностью лишив меня возможности двигаться.

— Слезь с меня, ты тяжёлый! — Я шутливо попыталась сдвинуть его с себя, хоть и понимала, насколько это было бесполезной затеей.

— Что, некуда тебе теперь деваться? — Эрнст поймал меня за руки и вдруг обмотал мои запястья галстуком и завёл их мне за голову, привязывая их к спинке кровати.

— Ты чего делаешь? — начала я было протестовать, но было уже поздно.

— Собираюсь тебя пытать, как и обещал, — невозмутимо отозвался мой австрийский дознаватель, стоя надо мной на коленях и неспешно вынимая запонки из рукавов. — Не надо было меня дразнить, сладкая моя.

Я знала конечно, что он всего лишь играл со мной, но тот факт, что я не могла двигать руками, мне всё же не давал покоя.

— Эрнст, я серьёзно, развяжи меня.

В ответ он только медленно покачал головой и положил запонки на столик рядом с нашими бокалами.

— Ну уж нет. Привязанная ты мне больше нравишься. И почему я раньше этого никогда не пробовал?

Он разглядывал меня как кот, только что поймавший мышь и вогнавший свои длинные когти в её тоненький хвост, решая, что дальше делать со своей добычей. У меня невольно участился пульс под его пристальным взглядом.

— С чего бы нам начать? — он оглядел меня сверху вниз и протянул руку к пуговицам на простой белой форменной блузке, что была на мне надета. Не торопясь, он расстегнул их одну за другой, вытянул блузку у меня из-под юбки и расстегнул её до конца. Я едва заметно вздрогнула, когда его пальцы коснулись голой кожи на животе. — Уже лучше. Но ещё не совсем.

Эрнст приподнялся и с прежней неспешностью расстегнул мой ремень и стянул с меня юбку. Я в ожидании следила за его дальнейшими действиями. Он всегда был так нетерпелив раздеть меня поскорее при первой же возможности, но сегодня он похоже решил поиграть со мной сначала.

— Ну вот, это мне уже больше нравится. — Он с удовлетворением кивнул, осмотрев моё полуголое тело и снова уселся на меня сверху. — Так что ты там говорила? Хвасталась, что ничего бы мне не сказала? Вот сейчас и посмотрим, как быстро я смогу заставить тебя передумать.

Эрнст просунул палец под моё бюстье и потянул его наверх, обнажая мою грудь. Он ухмыльнулся, с удовлетворением заметив, как быстро затвердели мои соски, стоило ему едва меня коснуться. Не знаю, как ему удалось так натренировать моё тело отзываться на малейшее его прикосновение, но сам он сейчас с удовольствием наблюдал за результатом, в то время как я облизывала вдруг пересохшие губы и с блестящими от волнения глазами ждала, чего он решит дальше со мной делать.

Он даже ещё ни разу меня не поцеловал; я невольно сглотнула, думая, какой же властью он надо мной обладал, если мог довести меня до голодного безумия почти совсем невинными прикосновениями. Австриец тем временем переместил руку ниже мне на живот, слегка царапая ногтями нежную кожу над самой линией трусиков. Я резко втянула воздух и задержала дыхание от сладких мурашек, щекочущих каждый нерв в теле.

— Я знаю, чего ты хочешь. — Он снова ухмыльнулся, сел рядом со мной и провёл кончиками пальцев по моему бедру. — Только я с тобой ещё даже не начал. Это будет долгая ночь, сладкая моя.

Я в нетерпении ждала, когда он снимет с меня нижнее бельё вместе с поясом и чулками, пока он проделывал это всё так же нарочито медленно. Только он и теперь даже и не подумал тронуть меня там, где я больше всего хотела, и вместо этого улёгся на меня сверху, всё ещё почти полностью одетый, и начал снова меня дразнить, только уже не пальцами, а губами и языком.

Сказать, что Эрнст был хорошим любовником, было ничего не сказать. Он не только знал, где и как именно меня коснуться, чтобы заставить дрожать в возбуждении под его искусными руками, но делал это всё одновременно, с горячими губами на моей шее, одной рукой на моём бедре, а другой на моей груди, уже сильнее сжимая мой сосок между пальцами до сладкой боли в груди. Я не сдержала стона, когда Эрнст, убрав пальцы, накрыл его губами и слегка сжал зубы, лишая меня последней возможности думать о чём бы то ни было, кроме него самого и его сладких пыток.