— Ты сказал — в восемь?

— Да. — Он крепко сжал ей плечо. — Смотри, не опаздывай. У нас насыщенная программа. Ах да, насчет родителей — им вовсе не обязательно знать, что ты пойдешь со мной.

— Где мы встретимся? — спросила она.

— Вот здесь, — ответил он, нажимая на тормоза. Дом Джессики был за поворотом. — Ты, кажется, рядом живешь?

— А ты откуда знаешь? — Она посмотрела на него широко открытыми глазами.

— Ты ведь Джессика Уэйкфилд. А у меня хобби — я знаю адреса всех хорошеньких пташек Ласковой долины.

Джессика зарделась от удовольствия. Приятно сознавать, что не все парни Ласковой Долины не желают ее замечать. Может, Рик и не чета Тодду, но уж и не такой шут, как Уинстон Эгберт. Может, с ним даже будет интересно…

Не успела Джессика выскользнуть из машины, Рик притянул ее к себе и, словно дразня, чуть прикоснулся своими губами к ее губам. Пахло от него приятно, но как-то странно: кожей и бензином.

— А куда мы завтра пойдем? — спросила она, открывая дверцу.

— Я знаю, а тебе еще предстоит узнать. — Рик хитро подмигнул, нажал газ, и машина взревела, потопив в оглушительном грохоте возможные возражения. — До завтра, солнышко.

«Камаро» рванулся с места, на полном ходу обогнал автобус и влился в поток автомобилей, едва не задев красный «фиат», только что свернувший на Калико-драйв. Джессика вздрогнула. Мама!

«Фиат» остановился у обочины, и Элис Уэйкфилд махнула Джессике:

— Привет, Джессика. Садись, подвезу. Джессика села в машину. Сердце у нее все еще учащенно билось после встречи с Риком.

— Видела того парня в серебристом «камаро»? — возмущенно спросила мать. — Он чуть в меня не врезался.

— Нет, не видела, — пробормотала Джессика.

— Это был Рик Эндовер, хулиган каких мало. Я узнала его, — сказала Элис.

Джессика прикусила губу и промолчала.

— Парень катится по наклонной плоскости, — с необычной для нее горячностью произнесла миссис Уэйкфилд, и лицо ее потемнело.

Джессике показалось странным, что ее мать так рассердилась. Это было на нее совсем непохоже. Последние две недели мама часто раздражается. Может быть, оттого, что они с папой так много работают и совсем не видятся? Но папа не скучает, он проводит вечера с Марианной Уэст.

Сидят иной раз допоздна. А Марианна Уэст — красивая женщина и, более того, свободная.

Мысли Джессики перепутались. Бедная мама! Она тоже подозревает?

— Что-то ты слишком наряжаешься. В библиотеку заниматься так не ходят, — заметила Элизабет, наблюдая, как ее сестра вертится перед зеркалом. За обедом вид у Джессики был таинственный, как будто она знает какой-то секрет.

Джессика накрасила губы и отступила, чтобы хорошенько рассмотреть себя в зеркале. Потом повернулась к Элизабет и лукаво улыбнулась, ее глаза озорно блестели.

— Дело в том, что я и не собираюсь в библиотеку, — призналась она шепотом. — Но если ты наябедничаешь маме, я не знаю, что с тобой сделаю.

— А куда же ты, Джессика?

— У меня свидание. — Джессика снова повернулась к зеркалу и принялась рассматривать себя, не скрывая восхищения. — Как ты думаешь, с этой юбкой лучше надеть красную блузку или новую желтую рубашку?

— Джес, ты не ответила! — Элизабет почти кричала. — С кем у тебя свидание? Джес игриво ответила словами Рика:

— Я знаю, а тебе еще предстоит узнать. Лиз нахмурилась. У нее появилось ужасное подозрение, с кем у Джессики сегодня свидание. Только зачем такая таинственность, если с Тоддом? Элизабет знала свою сестру, все эти утаивания, даже обман, придавали ее жизни остроту.

Она не отрываясь смотрела на Джессику, взволнованную предстоящей встречей. Ей казалось, сердце у нее не выдержит и остановится.

Она была уверена, что Джессика идет на свидание с Тоддом.

— Ты опоздала, — сказал Рик, нетерпеливо нажимая на газ, как только Джессика села в машину. Он оглядел ее всю своими темными, тяжелыми глазами и добавил:

— Однако я не зря ждал.

Джессика была рада, что завила волосы и надела облегающую красную блузку. Она даже выпросила у сестры новые черные босоножки на высоких каблуках, которые так шли к ее черной шелковой юбке. Сидя рядом с Риком, обнимавшим ее одной рукой за плечи, она чувствовала себя совсем взрослой.

— Извини, Рик, — запыхавшись, сказала она. — Никак не могла вырваться раньше.

— Пустяки. У нас впереди весь вечер, солнышко.

Он еще больше прижал ее к себе и, повернув голову, зарылся лицом в ее волосы. Она ощутила легкий запах сигаретного дыма и винных паров.

— Куда мы едем? — спросила Джессика, когда серебристый «камаро» свернул на узкую дорогу, ведущую к прибрежному шоссе. И сама же ответила:

— Ах да, ты знаешь, а мне еще предстоит узнать, так?

— Так. А ты способная ученица. Не терпится узнать, в чем еще ты преуспела.

У Джессики мороз пробежал по коже от такого комплимента. Он говорил, как водил машину, — быстро, предпочитая опасные повороты. В какой-то момент она засомневалась, сможет ли удержать его на расстоянии, но скоро успокоилась: до сих пор из любого положения она выходила с честью.

И все-таки Джес не могла подавить нервную дрожь. Тем временем автомобиль Рика, резко развернувшись, остановился перед мрачным заведением на набережной. Из-под колес брызнул гравий. Над входом вспыхивали красные неоновые буквы: «Келли». Из открытых дверей доносились громкая музыка и взрывы хохота.

Никто из друзей Джессики никогда не был в баре «Келли». У бара была самая плохая репутация во всей Ласковой долине. Страх и любопытство охватили Джессику. Да, завтра в школе будет о чем порассказать.

Рик, должно быть, заметил, что она нервничает, и ободряюще, хотя и довольно больно, сжал ей плечо:

— Спокойно, солнышко. Это не детский сад, это настоящая жизнь. Как думаешь, справишься?

— Какие глупости! — бросила она в ответ. — Я с чем угодно справлюсь.

Они вошли в бар, и уверенности у нее поубавилось. Бар был вовсе не в ее вкусе. Ей стало казаться, что и Рик Эндовер — тоже.

— Вот и умница, — прошептал он ей на ухо, когда они проходили мимо стойки, направляясь к одной из полутемных кабин у задней стены бара, и по-хозяйски обнял за талию.

Джессика никогда так остро не ощущала свою красоту и возраст. Несколько мужчин открыто уставились на нее, а один даже громко присвистнул. Лицо ее горело от неловкости и возмущения, глаза слезились от табачного дыма, который клубами плавал по тесному помещению бара. Войдя в кабину, они сели на сиденья, обтянутые потрескавшимся дерматином, и Джессика, наклонившись к Рику, сказала, что ей здесь не нравится, но слова ее потонули в визгливых звуках песни в стиле кантри, вырвавшейся из музыкального автомата.