Слева донеслись грохот черепицы и стук, когда огромный осадный арбалет опустился на край крыши. Через мгновение над ним появилась голова Детрита.

— Прощевайте меня, господин Ваймс. Уж больно под ентим градом трудно лазить. Так, а теперь чуток в сторонку…

— И ты позволишь ему выстрелить в меня? — воскликнул Карцер, отбросив нож. — В безоружного человека?

— Который пытался бежать, — парировал Ваймс.

Но дело начинало принимать дурной оборот. Он чувствовал это своей шкурой.

— Кто? Я? Да я ж стою на месте. Ха-ха!

Вот оно. Треклятый смех в довесок к треклятой ухмылке. Он всегда был совсем рядом, этот мерзкий смешок. Простым «ха-ха» его не передать, не выразить всю его гадостность. Тут все дело было в интонации: это покровительственное хихиканье как бы говорило, что на самом деле все очень смешно, просто ты не уловил соль шутки.

Но ведь нельзя же стрелять в человека только потому, что его смех тебя бесит. А Карцер стоял на месте. Вот если бы он убегал, можно было бы выстрелить. И хотя теоретически Детрит мог целиться в ноги, от его оружия пострадают и ноги всех тех, кому случится быть в округе.

Так или иначе, Карцер просто стоял и ждал, оскорбляя весь мир своим существованием.

Нет, он не просто стоял. Одним движением он вдруг запрыгнул на нижний железный обод, опоясывающий купол Библиотеки. Стекла — те, что уцелели после внезапной атаки града, — заскрипели в своей раме.

— Стой на месте! — взревел Ваймс. — И немедленно спускайся!

— Да куда я отсюда денусь? — с ухмылкой спросил Карцер. — Просто жду, когда ты меня арестуешь. Слушай, а отсюда твой дом видно!

«Что находится под куполом? — лихорадочно думал Ваймс. — Как высоко вздымаются стеллажи? В Библиотеке ведь несколько этажей? И галереи, заставленные стеллажами? Но купол виден с самого нижнего этажа, верно? Впрочем, с купола можно запрыгнуть на галерею. Рискованно, конечно, но если человек собрался прыгать…»

Он очень осторожно подошел к краю купола. Карцер залез чуть выше.

— Предупреждаю, Карцер…

— Только для поднятия духа, ваша светлость, ха-ха! Нельзя мешать человеку наслаждаться последними мгновениями свободы, верно ведь?

«Отсюда твой дом видно…»

Ваймс прыгнул на купол. Карцер восторженно завопил.

— Молодец, господин Ваймс! — воскликнул он, карабкаясь к вершине.

— Не шути со мной, Карцер. Тебе же хуже будет!

— А куда хуже-то? — Карцер посмотрел вниз сквозь разбитое стекло. — Высоко, господин Ваймс. Думаю, если кто грохнется с такой высоты, сразу окочурится.

Ваймс опустил взгляд, и тут Карцер прыгнул.

Но он просчитался. Ваймс предвидел этот трюк. После короткой схватки Карцер оказался распростертым на решетке купола, а сверху на нем восседал Ваймс, не давая вытащить одну руку и ожесточенно колотя по раме второй его рукой. Наконец по поверхности купола покатился нож.

— За дурака меня держишь? — прорычал Ваймс. — Ты бы ни за что не выбросил нож, если бы у тебя не было в запасе другого!

Их лица были так близко, что Ваймс мог видеть, как демоны в глазах Карцера приветственно машут ему. Карцер широко ухмылялся.

— Ты делаешь мне больно, а это запрещено!

— Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Карцер, — пояснил Ваймс. — Хочу, чтобы ты предстал перед его сиятельством. Хочу, чтобы ты сознался хоть в одном преступлении. Хочу увидеть, как эта идиотская ухмылка будет стерта с твоего лица. Сержант Детрит!

— Сэр! — откликнулся с далекого конька крыши тролль.

— Передай сигнал. Пусть стражники поднимутся сюда. Мы с Карцером тихонечко дождемся их. Он обещал не шалить.

— Есть, сэр. — Тролль исчез из виду, сопровождаемый грохотом гибнущей черепицы.

— Жаль, ты прогнал капитана Моркоу, — пробормотал Карцер. — Ему не нравится, когда обижают невинных горожан…

— Все верно, ему еще предстоит освоить все тонкости уличной работы как таковой, — ответил Ваймс, не ослабляя хватки. — Кстати, я не делаю тебе больно. Я тебе жизнь спасаю. А то еще упадешь с такой высоты и расшибешься.

Снова прогремел гром. Небо уже не было по-грозовому черным. На тучах появились розовые и лиловые, как синяки, пятна. На глазах у Ваймса облака принялись сплетаться и извиваться, будто змеи в мешке, под непрерывные мрачные раскаты. Волшебники, что ли, с погодой балуются, подумал Ваймс.

Что-то произошло с самим воздухом. Он приобрел вкус перекаленного металла и кремня. На шпиле купола бешено завращался флюгер.

— Никогда не держал тебя за дурака, господин Ваймс.

— Что? — переспросил Ваймс, резко опуская взгляд.

Карцер жизнерадостно улыбался.

— Я сказал, что никогда не держал тебя за дурака, господин Ваймс. Знал, что такого умного стражника, как ты, фокусом с двумя ножами не проведешь.

— Ну да, ну да… — пробормотал Ваймс, чувствуя, как волосы на голове встают дыбом.

По раме купола, даже по доспехам пробежали похожие на голубых многоножек искры.

— Господин Ваймс?

— Ну что тебе?! — рявкнул Ваймс.

Подшипники флюгера начали дымиться.

— На самом деле, господин Ваймс, у меня три ножа, — сказал Карцер, вскидывая руку.

Ударила молния.

* * *

Окна вылетели, железные водосточные трубы расплавились. Крыши поднялись в воздух и опустились на место. Здания содрогнулись.

Буря проделала долгий путь по равнинам, толкая перед собой волну естественной фоновой магии. А теперь взяла и разом все это сбросила.

Потом говорили, что молния угодила в часовую мастерскую на улице Искусных Умельцев, из-за чего там остановились все часы. Но это были еще пустяки. На Пекарной улице двое молодых людей, увидевших друг друга впервые в жизни, вдруг почувствовали такое электрическое притяжение, что спустя пару дней им пришлось пожениться.

В Гильдии Наемных Убийц главный оружейник сделался невероятно и, поскольку в тот момент он находился в оружейной, трагически притягателен для металлов. Яйца сварились в корзинах, яблоки запеклись на лотках зеленщиков. Самовольно вспыхнули свечи. Принялись рваться фейерверки. А изысканно украшенная оловянная ванна аркканцлера Незримого Университета аккуратно оторвалась от пола, пролетела через кабинет на балкон, выпорхнула наружу и опустилась на восьмиугольную лужайку несколькими этажами ниже, расплескав не больше горсти пенной воды.

Аркканцлер Наверн Чудакулли замер — банная щетка на длинной ручке тоже замерла, так и не коснувшись спины, — и настороженно огляделся.

Черепица сыпалась на землю. В декоративном фонтане рядом закипела вода.