Ревность рождается ко всему, что создает у властной матери ощущение, будто управляемое чадо выскальзывает из-под контроля. До ревности к мужьям и женам своих детей, до желания вопреки декларируемым сообщениям про мечты о счастье собственного ребенка, просто разрушить частную жизнь, дружбу, все что угодно, иногда до патологии, когда предпринимаются наговоры на друзей, подставы, наговоры на мужей и жен, поиски компромата, всего чего угодно, чтобы вернуть, вернуть на свою территорию.

Особенно характерны два случая: власть, то есть стремление к тотальному контролю, или ситуация, когда мать полностью растворяется в жизни ребенка, а самостоятельные поступки ребенка тоже лишают как бы ее жизни.

У женщины возникает страх вообще лишиться смысла жизни собственной. «Ты меня в могилу загонишь. Это моя смерть. Я умру, если ты уедешь». Ну, а раз так, то шантаж, шантажируются чем угодно в таких ситуациях, совершенно беспардонно: «Я умру», «Я заболею». Чаще всего самым важным – здоровьем, и очень печально, если дети «ведутся» на эту кнопку. Но если матери переигрывают, то чаще всего взрослые люди понимают уже, что это шантаж. И тем самым матери, кстати говоря, лишают себя опоры и надежды на помощь ребенка тогда, когда это действительно случится. Потому что дети перестают им верить.

...

Путы хаоса: ты единственный смысл моей жизни.

Вы, наверное, не раз встречали таких мам, которые практически не отделяют в своих разговорах ребенка от себя, они присоединяют себя ко всему, что происходит в жизни ребенка: «Мы записываемся в детский сад», «Мы кушать хотим», «Мы болеем», «Мы поступаем в школу», «Мы выходим замуж», «Мы женимся», «У нас родился внук»…

Выше уже говорилось о разных способах проявления себя в социуме с помощью детей, это и самореализация, и самоутверждение, и самовыражение. Так вот, одним из способов самореализации и является такое присоединение. Творец как бы отождествляется со своим творением. Чаще всего это происходит с женщинами, не нашедшими себя в большом мире. Они не уверены в своем праве на творчество, не уверены, что могут быть сами по себе кому-то интересны, и вот, наконец, вот она, гарантия почета, уважения и, главное, внимания к их деятельности – дитя. И отношения двух человек, матери и ребенка, превращаются в некий симбиоз, причем принимается решение о таком симбиозе волевым образом и в одностороннем порядке. Ребенок становится для такой матери тем же, чем раковина служит для моллюска, он ее щит, он ее лицо и визитная карточка. Попробуйте содрать с моллюска раковину, попробуйте предложить такой матери предоставить ребенку самостоятельность или заняться своей жизнью.

«Это что такое? Своя жизнь? Это вы о чем? Жизнь моего ребенка и есть моя жизнь». Творец отождествился и растворился в своем творении. Такая вот самореализация, когда все само не внутри, а вовне. И это не история исключительно матерей-одиночек, очень часто это история семейных пар, но эмоциональный контакт с мужем разорван, и эмоциональный контакт отца с ребенком становится просто невозможным. Иногда это доходит и до курьезов. Например, женщина начинает защищать ребенка даже от влияния отца, да и себя защищать от мужа, воспринимая его претензии на нее как покушение, как агрессию. Образуется такое искривленное пространство: «Папочка нас не понимает». Муж-отец перестает быть членом этого Мы.

Или мужчина больше живет своей жизнью, у него работа, друзья, рыбалка, женщина не сделала усилие, чтобы у них состоялось это «мы», она взяла на себя дом, хозяйство, обеспечение, что называется, тыловые работы. Чего от мужа хотеть? В общем, все нормально. Я говорю сейчас не про любовь, я говорю про супружество как некий социальный факт совместного проживания. Муж работает, вечером – разговоры на бытовые темы, иногда в кино вместе сходят, она терпит его привычки, он тоже как-то терпит ее привычки…

Дело в том, что вся эта проблематика очень связана с вопросом совместных переживаний. Она связана не только с социальными проблемами реализации, самоутверждения, самовыражения, она также параллельно связана с потребностью в эмоциональном контакте. В принципе, что сближает людей вне зависимости от того, супруги они, друзья, дети, родители? Совместные переживания. Чем больше у людей совместных переживаний, тем они ближе и тем их частная жизнь реальнее. Не совместное проживание, а жизнь. Это принципиальная разница. Потому что многие семьи – это именно совместное проживание. Более или менее оговоренное, кто-то там к кому-то адаптировался, пошли на уступки, каждый из своих соображений. В каждой ситуации нужно смотреть, из какой мотивации это все делается.

Не зря даже в наши дни говорят, что лучше быть разведенной, чем незамужней. В общем, чтобы показать, что «я как все». «И я как люди». Чтобы уменьшить внешнее социальное давление. Люди так защищаются. Пора жениться, пора выйти замуж, так сложилось, так притерлись, тут еще ребенок родился, его надо растить. Нормальные, обычные люди с не чрезмерным, но каким-то чувством ответственности за свои поступки.

Конечно, ребенка надо обеспечить, о нем надо позаботиться, о муже надо позаботиться, жене надо иногда приносить цветочки… Это совместное проживание. Очень удобное, иногда очень долго длящееся, поскольку, в отличие от бурных переживаний, чувств и эмоций, все ровно, достаточно предсказуемо, подводные камни известны. Если люди решили, что им предпочтительнее, удобнее, приятнее жить вместе, то они эти подводные камни будут обходить. Муж будет ходить с друзьями где-то смотреть футбол, жена будет говорить подруге: «Все-все, мой пришел», – и класть трубку. Все друг про друга все знают, эту тему не обсуждаем, об этом не говорим, эту мою подругу муж не любит, я буду к ней ходить, а не она ко мне, муж тоже будет стараться как-то… А что там в душе, что там внутри… В общем, это всегда опасно, потому что прорыв к серьезному, глубокому разговору неизвестно куда приведет, слишком много там накопилось, и есть такая замечательная формула: «Остановись, или ты сейчас скажешь такое, после чего уже нельзя будет сделать шаг назад». Люди стараются так аккуратно жить.