Социально-психологический мир давит, общество требует, самооценка колеблется – и женщину одолевают сомнения. Она начинает думать, что биологический возраст уже поджимает, есть какие-то пределы, то есть ее собственный ресурс уже так… намекает, что с точки зрения вида она как бы недореализована, не состоялась. Получается, что она как-то неудачно сделанный член этого вида. Внешнее социальное давление от прямого (как социальная реклама) до косвенного (как «впитанные с молоком матери» сказки и детские игры) внушает, что женщина, не желающая рожать ребенка, – эгоистка, живущая только для себя.

Почему общество решило, что женщина, имеющая ребенка, живет не для себя, – это отдельная история, которая изуродовала отношения детей и родителей изначально, можно сказать, просто искалечила. Последствием этого искажения стало утверждение, будто женщина живет для своих детей, что тоже абсолютно несправедливо в большинстве случаев, но это место такой торговли… Это такой аргумент, против которого просто трудно что-либо возразить.

Возразить, конечно, можно, но надо быть готовым, что придется становиться в жесткую, напряженную оппозицию к банальному программному обеспечению, которое внедрено в социальный мир. Что, собственно, это за пугало такое – жизнь для себя? В том контексте, который мы пытаемся рассмотреть, мне кажется, что это противопоставление как раз оскорбляет женщину-мать. Это какое-то сообщение о том, что ребенок – наказание, ярмо, крест, долг, который ты выплачиваешь обществу и природе, это сообщение о том, что ты должница по жизни, по факту рождения, а посему веди себя правильно, и будет тебе поддержка и уважение, а не будешь себя правильно вести, ну, тогда справляйся сама как можешь. И мир давно изменился, и равноправие социальное вроде реализуется, и экономически женщина во всем цивилизованном мире при желании может быть совершенно свободна, но МЫ не может позволить ускользнуть своему члену, МЫ требует и настаивает: делай, как говорят, а не то… Что не то? А не то ты станешь чужой для нас, неправильной, подозрительной и ненадежной.

Кто это выдержит?

Беда только, что дети, рожденные под давлением, по необходимости, рискуют стать теми, на ком вынужденная рожать женщина в первую очередь начнет отыгрываться. Что может быть трагичнее в жизни ребенка, чем услышать: «Я тебя не хотела». Это ребенок, рожденный для тех, кто эту бедную женщину додавил. Додавил и сообщает: ну вот, молодец, видишь, как все хорошо, а ты боялась.

А бывает еще и так – назло. Да, я соглашусь, буду рожать, но имейте в виду, это я для себя рожаю. Душевное в этом вообще не участвует, только холодное рациональное: «Пора рожать». Очень часто такие женщины – это еще и женщины одинокие, которые произносят следующую квинтэссенцию этой фразы: «Для себя».

Как много получается действительно для себя! Ребенок ко всей этой истории отношения уже не имеет. Значит, так: биологию свою я подтвержу, вообще это полезно для красоты, для здоровья, обновления организма, тут я для себя. Это будет мой ребенок и только мой (вообще сразу из первичной, глубинной установки исчезает ощущение, что это будет другой, отдельный человек). Он будет жить для меня, он прикроет мой эмоциональный голод. Ребенок – такой пластырь на то место, где болит душа и пусто. И чтобы окружающие понимали: все у меня в порядке. Еще одно подтверждение, что это не простая ситуация, и я с ней справлюсь.

Эта программа ясна и очень тревожна с точки зрения реального взаимоотношения матери и будущего ребенка. Конечно, бывает, что и при рациональной концепции рождения что-то происходит с женщиной и она наконец видит своего ребенка – нового человека. Но это редкий случай, потому что такие рационально просчитавшие все женщины очень редко учитывают одну простую вещь: что вот это вот рожденное для себя отличается от купленного для себя тем, что оно изменит их жизнь. Просто, категорически, раз и навсегда. Даже если они настолько финансово состоятельны, что могут сразу купить нянь, которые освободят их от забот, а они сами вернут себе идеальный внешний вид и будут реализовывать эту красивую картинку: какая я молодая, красивая, какой у меня ребенок. Даже в таком случае это все равно будет качественно другая жизнь, и ничего с этим нельзя поделать.

Однако есть и еще один взгляд: «Хочу, могу и вижу смысл родить ребенка, потому что хочу, чтобы через меня в этот мир пришел новый человек, мне страшно интересно, какой он будет, и очень хочется поучаствовать в его появлении на свет, в его развитии, в его воспитании, хочется ощутить себя причастной к появлению нового мира». Такой вот избыточный вариант. Велик шанс, что рожденные из таких соображений дети будут знать: материнская любовь практически безусловна. Она будет максимально близка к этому, насколько вообще жизнь человеческая со всеми ее проблемами и сложностями может приблизиться к некой безусловности. Куда денешься от процесса социализации? А раз есть процесс, есть и требования, и условия. Но в таком случае это не каторга для матери и не страшилка для ребенка, не кара и не наказание, это вешки, опоры, карты, тактические и стратегические, для того чтобы это существо, которое женщина захотела привести в мир, имело силы, безопасность, ориентиры и знания. Это процесс обучения искусству жить. И в ходе этого процесса, как при любом обучении, необходимо подчиняться требованиям, принимать необходимости, оправдывать ожидания и даже соответствовать им, иначе не выжить, это необходимая подготовка нового человека к жизни в мире, в который привела его мать.

Путы хаоса: любовь моя – твое рабство.

Та опора, что дает человеку мать и что ему не может дать никакой другой человек, – это безусловная любовь. Пока мать помнит, что она мать, и хочет быть матерью.

Но чтобы разобраться в этой стороне отношений между матерью и ребенком, давайте оставим на время мечту о безусловной любви и посмотрим, как оно происходит чаще всего в каждодневности житейской, когда мать то самоутверждается с помощью ребенка, то самовыражается через него.

Дело в том, что очень многие женщины рассматривают свою позицию в отношении ребенка как право хозяина. Очень просто: я тебя родила, если б не я, тебя бы вообще на свете не было. Обыденные, бытовые фразы, звучащие налево и направо, их можно услышать, проходя по улице, они звучат где угодно, – но о какой тут безусловности можно говорить? Сразу ставится обычное торговое условие: если ты хочешь, чтобы тебе было хорошо, ты должен делать так, как я сказала, как мне надо, как мне нравится, как я считаю правильным. Ребенок рассматривается или как некая вещь, объект, или как «мое творение», а поэтому: что он может понимать; какая разница, чего он хочет; какая разница, что он там себе может думать…

Сколько бы ни воевали великие и просто очень хорошие педагоги, душевные, сердечные люди, мудрые писатели, сколько бы ни было попыток напомнить, что ребенок – это человек, а не вещь, все равно большинство матерей слишком редко об этом задумывается…

Тут много всего: закомплексованные, униженные материально или психологически, не нашедшие места для самоутверждения или творчества, не достигшие желаемого уважения в обществе женщины, чувствующие себя слабыми или проигравшими, матери используют детей для компенсации всех своих проблем. Когда-то древние говорили, что свободный человек не может родиться у женщины-рабыни. И к психологическому рабству это тоже имеет прямое отношение.