Но самая большая странность — обнаруженная Минхо — заключалась в том, что рядом с дверью маленькой спальни красовалась теперь другая табличка. Вместо «Тереза Агнес, группа А, Объект А1, Предатель» на ней было написано:

Арис Джонс, группа Б, Объект Б1. Партнёр

Все молча прочитали написанное и разошлись. Только Томас остался стоять, не отводя от новой таблички взгляда. Ему казалось, что она как бы официально удостоверяла: Терезу забрали у него и заменили Арисом. Сплошная бессмыслица. Неважно. Теперь уже неважно.

Он направился в спальную палату, нашёл свою койку — или, во всяком случае, он думал, что это его койка, — повалился на неё и накрыл голову подушкой, будто хотел, чтобы все отправились куда подальше и не лезли к нему.

Что с нею случилось? А что случилось со всеми ними? Где они? Что им предстоит? А эти татуировки...

Он лёг набок, сомкнул веки, прижал к себе локти и подогнул ноги. Словом, принял позу зародыша. Затем, твёрдо решив не отступать, пока не получит от Терезы ответа, он изо всех сил сосредоточился. И позвал.

«Тереза!» Пауза. «Тереза!» Ещё одна пауза, подлиннее. «Тереза! — исходил он мысленным криком, дрожа всем телом от напряжения. — Тереза! Где ты? Пожалуйста, ответь! Почему ты не пытаешься поговорить со мной? Тере...»

«Убирайся из моей головы!»

Слова взорвались в его мозгу — такие осязаемые и мощные, что у него закололо в глазах и в ушах. Он сел на постели, потом встал. Это была она. Никакого сомнения!

«Тереза!» Он сжал пальцами виски. «Тереза!»

«Кто бы ты ни был, убирайся на хрен из моей головы!»

Томас сделал шаг назад и сел на койку. Глаза его были по-прежнему закрыты. «Тереза, что ты такое говоришь? Это я, Томас. Где ты?»

«Заткнись!» Это, конечно, была она, но её ментальный голос был полон страха и ярости. «Заткнись! Я не знаю тебя! Оставь меня в покое!»

«Но... — начал Томас и растерялся. — Тереза, да что с тобой?»

Она помолчала, словно собираясь с мыслями, а когда заговорила, её голос звучал спокойно, и это было страшнее всего.

«Оставь меня в покое, или, клянусь, я тебя выслежу и перережу глотку!»

И ушла. Несмотря на предупреждение, он не оставил попыток докричаться до неё. Однако ощущение пустоты, такое теперь знакомое, вернулось, стерев все следы её присутствия.

Томас откинулся на постели. Всё тело горело, как в огне. Он опять накрыл голову подушкой и впервые за всё время после смерти Чака заплакал. Из головы не выходило слово, начертанное на табличке рядом с её дверью — «Предатель». Он отталкивал его, а оно возвращалось снова и снова.

Удивительно, но никто не беспокоил его и не приставал с дурацкими вопросами. Его рыдания, в конце концов, перешли в редкие всхлипы, и он уснул. И опять увидел сон.

На этот раз он был немного старше, лет семи-восьми. Над головой светился яркий, волшебный шар.

Люди в странных зелёных костюмах и несуразных огромных очках смотрели на него, заслоняя сияющий шар. Он мог видеть только их глаза, носы и рты были скрыты под масками. Томас каким-то непонятным образом был этим маленьким мальчиком и одновременно, как уже один раз случилось прежде, наблюдал за собой со стороны. Но при этом ощущал, что мальчик боится.

Зелёные люди переговаривались приглушёнными голосами. Здесь были и мужчины, и женщины, но он не мог сказать, кто есть кто.

Он вообще мало что понимал в происходящем.

Отрывки разговоров. Фрагменты. Да такие, что жуть брала.

«Нам нужно глубже покопаться в нём и в девочке».

«Неужели их мозги не справятся с этим?»

«Изумительно! Вспышка укоренилась в нём так прочно».

«Он может умереть».

«Или, что ещё хуже, он может выжить».

И лишь последняя фраза не вызвала в нём дрожи отвращения и страха:

«Или он и другие смогут спасти всех нас».

Он проснулся с раскалывающейся головой и ощущением, будто вместо мозгов у него кусок льда. Вздрагивая, потёр глаза... и его чуть не стошнило: комната поплыла и закружилась. Он вспомнил сначала убийственные слова Терезы, потом свой короткий сон и почувствовал себя маленьким и несчастным. Был ли это взаправду только сон? Кто были те люди? И что за гадости они говорили о его мозге?

— Здóрово! Я вижу, у тебя талант кемарить в любое время суток.

Томас прищурился: над ним стоял Ньют.

— Я долго спал? — спросил Томас, загоняя мысли о Терезе и... сне? воспоминании? — подальше, в тёмный закоулок сознания. У него ещё будет время поразмыслить и помучиться — потом когда-нибудь.

Ньют взглянул на часы.

— Пару часов. Когда народ усёк, что ты завалился поспать, то все как-то расслабились. Всё равно делать нечего, сидим и ждём — чем чёрт не шутит, вдруг что интересное произойдёт. Отсюда ведь нет выхода.

Томас приподнялся и сел, ухитрившись при этом не заскрипеть зубами. Оперся спиной о стенку в голове кровати.

— А хоть какая-нибудь еда у нас есть?

— Нет. Но я уверен: те отморозки устроили такой тарарам и притащили нас сюда не для того, чтобы уморить голодом. Вот увидишь — скоро что-нибудь случится. Помнится, так же было и в Приюте. Я же входил в самую первую группу — знаешь? Алби, Минхо и другие-прочие... Коренные приютели! — Последние слова он пробормотал с изрядной долей сарказма.

Томас был заинтригован: интересно, как это было — в Начале?

— А в чём сходство?

Ньют вперил невидящий взгляд в кирпичную кладку за окном.

— Очнулись среди бела дня — валялись вповалку вокруг закрытого Ящика. Память у всех была стёрта — ну, вот как у тебя в день прибытия. Ты бы удивился — мы очень быстро пришли в себя и прекратили паниковать. Нас было около тридцати человек. И никакого понятия, как мы сюда попали, что случилось и на каком суку повеситься. Перепуганные, сбитые с толку... Но поскольку мы все были в одной лодке, то быстренько сорганизовались. Через несколько дней хозяйство пошло как по рельсам, и каждый был занят своим делом.

Томас с интересом слушал рассказ Ньюта о первых днях в Приюте. Отрывочные воспоминания, вернувшиеся во время Превращения, не давали полной картины. Головная боль начала потихоньку утихать.

— А скот, растения и всё прочее? Это уже было там или как?

Ньют кивнул, по-прежнему не отводя взгляда от замурованного окна.

— Да, было, только с нас сто потов сошло, прежде чем всё заработало как надо. Ведь пришлось действовать на ощупь — методом проб и ошибок.

— Так... в чём сходство с нынешней ситуацией? — снова спросил Томас.

Ньют перевёл на него взор.