Но он сказал: "Почему бы тебе не пригласить Шейна наобед?"

Это было как будто время остановилось. Вилка в руке материзамерла на пол пути. Клэр была в ступоре, но к сожалению она сделала глотоккоки, что значило кашель, бормотанье, мокрые глаза и неловкость.

"Дорогой, я уверена, что Шейн очень занят",сказала мать, поправляя. "Правда, Клер?"

"Я бы хотел с ним поговорить," - сказал ее отец, ив даный момент не было никакого белого-и-пушистого-папочки. Он был больше, чемРОДИТЕЛЬ. "Поскорее"

"Э.. - хорошо, я просмотрю если.. - Хорошо." Клэротчаянно порезала кусок фаршированного перца и съела его. Она чуть неподавилась снова, но смогла остановится. "Эй, я говорю о поездке."

"Какая Поездка?"

"В Даллас. С моим друзьям. "

"Посмотрим,"- сказал папа, что означало, нет,конечно. "Я должен поговорить с Шейном в первую очередь.

О, Боже, теперь они заключали сделку. Или шантажировали ее?Иногда трудно найти различие. Клэр пробормотала что, она попробует, или что-тов этом роде, с трудом проглотила другой кусок еды, которая стала совершеннобезвкусной, и встала, чтобы помыть свою тарелку. - “Клэр!” - ее мать крикнулаей вслед, поскольку она влетела в кухню. - “Ты ведь сегодня останешься вечером?Я надеялась, что мы могли бы провести время вместе!”

“Вы только что это сделали”, - пробормотала Клэр, сполоснувтарелку и поставив ее в посудомойку. Она повысила голос и крикнула в ответ:"Не могу, мам! Мне нужно учиться! Все мои книги в доме Глассов!”

"Ну, ты не пойдешь туда в темноте", сказала мама."Очевидно".

"Я говорила Вам! У меня есть брошка(или булавка) отАмели! Они не тронут меня!"

Ее папа открыл дверь кухни. "А как на счет людей? Тыдумаешь, маленькая булкавка защитит тебя от всего, что причинит тебе вред(боль)?"

"-Папа"

"Я беспокоюсь о тебе, Клэр. Ты берешь на себя риск, и яне знаю почему. Я не знаю почему, ты думаешь, что это нормально."

Она прикусила губу. Было что-то в его голосе, своего родаутомленное разочарование, которое задело ее, и она чуть не заплакала. Оналюбила его, но он не имел ни малейшего представления о ее жизни.

"Я не сказала, что я пойду, пап," сказала она."Конечно, я делаю ошибки, но не я глупая."

Она достала свой сотовый телефон, набрал номер, иповернулась спиной к отцу. Когда Ева ответила с яркими, щебетанием,"Забери меня!" сказала Клэр , "Можешь приехать за мной? В мойдом? "

"Клер",- сказал отец.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него. "Пап, мнедействительно нужно учиться."

"Я знаю," сказал он. "Я отвезу тебядомой." Он сказал это с маленькой смешной улыбкой, грустный и смирившийся.И этого не было до тех пор, пока она осознала, что он сказал.

Дом. Стеклянный дом.

"Это трудно для нас, отпускать тебя, " сказал он."Ты знаешь это, да?"

Она знала. Колебясь секунду она сказала в трубку: "Необращай внимания, Ева. Извини. Отец привезет меня."

Потом она обнялась с отцом, и он обнял ее, крепко, и нежнопоцеловал ее в лоб. "Я люблю тебя, милая".

"Я знаю. Я тоже тебя люблю ".

"Но не настолько, чтобы есть больше фаршированногоперца или играть в Дженгу [прим. переводчика: Настольная игра, известная вРоссии как «падающая башня»] с твоими друзьями."

"Больше никакого перца, но я полностью за Дженгу",- сказала она. - "С играем?"

Он обнял ее сильнее. "Я получу игру."

После трех игр в Дженгу, Клэр была усталой, счастливой, инемного грустной. Она видела, как смеялась мама, ее папа был счастлив, это былохорошо, но было что-что странное в этом. Она чувствовала себя гостем, будто онабольше не вписывалась в обстановку как раньше. Они были ее семьей, но тольковнешне. Произошло слишком много событий, в которых они не участвовали.

- "Клэр", - сказал ее отец, когда вез ее домой потемным улицам Морганвилля. На улице было тихо, лишь несколько автомобилейпроехали мимо. Две из них были белыми полицейскими машинами. Как минимум у трехдругих автомобилей, мимо которых они проехали, были тонированные окна, слишкомтемные для людей, чтобы что-то разглядеть сквозь них. - "Мы с твоей мамойпоговорили, и я не буду настаивать на том, чтобы ты жила вмеcте с нами. Тыможешь жить со своими друзьями, если хочешь."

- "Правда?" - она выпрямилась, и посмотрела нанего. - "Ты уверен?"

- “Я не вижу, разницы. Тебе семнадцать, и ты болеенезависима, чем я когда-либо был. У тебя есть работа и обязанности за пределамимоего понимания. Это не имеет смысла для нас продолжать обращаться с тобой какс беззащитной маленькой девочкой”. - Он запнулся, но затем продолжил. - “И яговорю сейчас как худший папа в мире, не так ли?”

- "Нет", - сказала она. - "Совсем нет. Тыговоришь...как понимающий отец."

Он вздохнул. "Твоя мать считает, что если мы простопоставим больше ограничений на тебя, все будет возвращаться к нормальной жизни.Ты бы вернулась к бытию то же девочка знала. Но они не будут, и ты не будешь. Язнаю это. "

Он казался немного грустным, и она вспомнила, как оначувствовала себя в доме - неуместной, как будто она была гостем в их жизни. Онабыла сама по себе.

Это было такое странное чувство.

- Но по поводу Шейна - , - начал ее отец.

"Папа!"

"Я знаю, ты не хочешь это слышать, но я собираюсьсказать, это в любом случае. Я не говорю Шейн плохой парень-я уверен что нет, всердце, но вы действительно должны думать о своем будущем. То, что вы хотитесделать со своей жизнью. Не слишком серьезно и слишком быстро. Ты понимаешь, очем я говорю? "

"Ты женился на маме, когда тебе было девятнадцать.

Он вздохнул. "Я знал, что ты вспомнишь это".

"Да? Значит тебе можно было принимать решения до 20лет, а мне нельзя?"

- Короткий ответ? Да. И мы оба знаем что я, еслидействительно захочу, могу превратить жизнь Шейна в ад. Папы могут это сделать.

- Ты не сделаешь!

"Нет, не сделаю. Потому что я думаю, что он действительнолюбит тебя и хочет защитить. Но он может стать худшей вещью для тебя. Он могпустить тебя под откос. Просто - не сорвись, хорошо? Ты умная девочка. Непозволяй своим гормонам управлять своей жизнью."