— Может быть, это звучит и недурно, только что будет с твоим маленьким супермаркетом некоторое время спустя? Ты ведь и сам не знаешь. Вот будем мы жить в новой квартире, дадут тебе большое жалованье, а в один прекрасный день вся фирма «Исиэй-стор» разорится, и останешься ты без гроша в кармане. Когда ты работаешь в банке «Сэйва», доход у тебя и так повышается, только по-другому — за счёт социальных гарантий.

— Это я хорошо понимаю. Конечно, получается, что я рискую. Но я всё хорошо проверил и просчитал. Торговый баланс у «Исиэй-стор» в порядке, у них есть будущее. Если вести дело с умом, то можно уверенно рассчитывать, что фирма лет через десять выйдет в ряды самых престижных компаний страны.

— Если речь идёт о самых престижных компаниях, то лучше бы ты оставался на своём месте, работал бы себе в своём банке «Сэйва», и всё…

— Но я хочу сам, своими силами довести «Исиэй-стор» до уровня престижной компании. Конечно, рассчитывать приходится не только на свои силы, но при моей помощи фирма имеет шанс вырасти быстрее. Вот я и хочу попробовать, как оно получится! Такого в банке «Сэйва», сколько бы я там ни работал, всё равно никогда не будет. В огромной структуре я чувствую себя бессильным и ничего не могу сделать. И в основе моего решения перейти в «Исиэй-стор» — чувство глубочайшего разочарования, которое я испытываю в отношении крупных корпораций наподобие банка «Сэйва». Ты должна меня понять, Такако.

Выдав эту сентенцию, Кодзима про себя подумал, что женщина едва ли способна понять такие логические аргументы. Она ежедневно трижды в день готовит еду, прибирает дом, воспитывает ребёнка и так устаёт от всех этих хлопот, что для неё только в них и заключается вся «работа». Если посмотреть глазами женщины на желание мужчины поменять место работы, то это будет не более чем блажь, потому что его работа и так в любом случае интереснее женской, — он просто хочет найти ещё более интересную. Ну что же делать, пусть считает блажью… Разговора по существу у них так и не получилось.

Когда Кодзима с женой и дочкой, поднявшись по лестнице на четвёртый этаж дома номер 58, открыл дверь своей квартиры, Такако ушла в спальню и сидела там при задёрнутых шторах в полумраке. Стоило Кодзиме заглянуть в комнату, как она разрыдалась. Сначала плакала тихо, но постепенно рыдания становились всё громче и громче.

Кодзима молча раздвинул шторы, открыл окно и теперь слушал горькие рыдания, попутно прибирая разбросанные по комнате газеты и бумаги. Все эмоции Такако были ему хорошо понятны.

«Однако, — сказал себе Кодзима, — решение принято. Что ж, надо попробовать как-то убедить Такако. Может быть, в конце концов её сердце смягчится. Ну а если уговорить её всё же не удастся, то ничего не поделаешь».

На следующий день Кодзима позвонил с работы Сэйдзиро Исикари и сообщил, что он принял решение перейти в компанию «Исиэй-стор».

— А что Такако, согласна? — осведомился Сэйдзиро.

— Конечно, — ответил Рёсукэ, — не станет же она возражать против моего решения!

— Ну и прекрасно. Ты там всё улаживай со своим начальством в банке и приезжай поскорее. Мы все ждём не дождёмся!

— Ладно, — сказал Кодзима и положил трубку.

Заведующий отделом овощей и фруктов Сэйдзо Отака, как всегда, занимался поутру раскладкой товара на прилавках. В уставе магазина значилось, что ко времени открытия, то есть к десяти утра, все товары необходимо выложить. Так было заведено в фирме «Исиэй-стор», хотя практического смысла сие правило не имело.

Во-первых, просто не хватало рук. Чтобы в десять часов показать весь товар лицом, только в отдел овощей и фруктов надо было бы нанять ещё двух почасовиков. К тому же, чтобы нормально всё успеть, на работу надо было выходить на полчаса раньше.

Отака считал, что это вообще никому не нужно. Те покупатели, что являются в магазин с утра, обычно приходят или за каким-то очень специфическим свежим продуктом, идущим с уценкой, или за чем-то сугубо конкретным, что им позарез необходимо. Те, что нацелены на обычные повседневные закупки вроде капусты и огурцов, появляются где-то к половине двенадцатого. Вот к тому моменту, как полагал Отака, и надо показывать товар лицом, раскладывать всё в идеальном порядке на прилавках.

— Молодец, Отака, отличная раскладка товара! — послышался у него за спиной голос начальника отдела реализации Итимуры.

Сегодня утром Итимура вместе с исполнительным директором Исикари в кои-то веки посетили Центральный и вот теперь, проведя утреннюю летучку, отправились с обходом по всему магазину.

— Хм, действительно! — прищурился обернувшийся к прилавкам с фруктами Исикари, оторвавшись от созерцания винограда «де ла фе», — Красота! На переднем плане красная клубника, за ней идут мушмула, виноград, а там опять красные яблоки… Рядом жёлтые цитрусовые. Картинка, да и только!

— Если такой умелец-завотделом научит других и подготовит команду, то скоро нам и скоропортящиеся продукты будут прибыль приносить, — ласковым тоном заметил Итимура, с весёлой усмешкой кивнув в сторону Отаки.

Услышав такую дружескую похвалу от управляющего компанией — чего ранее ему удостаиваться не доводилось, — Отака несколько смутился, но настроение у него при этом явно не ухудшилось.

— Отака, и когда же ты всю эту науку осилил? — поинтересовался Исикари.

— Да конкретно трудно сказать… — замялся Отака, соображая, как получше объяснить. — Видите ли, я тут ходил на семинар заведующих отделами овощей-фруктов в магазинах самообслуживания. Ну вот, опыт и пригодился.

— Надо же! Оказывается, есть такой полезный семинар? — удивился Исикари. — А что, господин Итимура, надо нам стараться всех работников посылать при случае на такие семинары.

— Конечно, мы так и делаем.

— Моё кредо: самое важное — развивать индивидуальные способности каждого.

— Согласен, — торжественно промолвил Итимура, но, возможно пресытившись темой, больше к этому разговору не возвращался. Вглядевшись в угол одного овощного прилавка, он многозначительно изрёк:

— Ого!

«Дело плохо!» — пронеслось в голове у Отаки.

Итимура остановился посмотреть то, что называлось «уголком уценённых продуктов». Большую часть «уценённых продуктов» сейчас составляли разрезанные пополам кочаны китайской капусты-хакусай, именуемой в обиходе «белым овощем». Вернее, когда-то цвет этого овоща был действительно близок к белому. Капусту хотели поскорее сбыть, разрезав большие кочаны надвое, но товар не пошёл, осталось больше половины, и вот теперь срезы сильно пожелтели, местами даже почернели, отчего кочаны выглядели довольно отталкивающе.

Вчера Отака уже подумывал эти остатки выбросить — уж больно они стали неприглядны. Всё равно, конечно, их надо было выбрасывать, но пока что он решил всё-таки выложить увядшие половинки на прилавок по десять иен штука. И сразу же их стали брать! Правда, всё до конца распродать не удалось, но осталось немного. Отака, в общем-то, был доволен.