Наконец Уилле удалось разобрать одно слово: «персик».

– Персик? Тебе захотелось персиков?

Но внезапный проблеск памяти тут же погас: лицо Джорджи обмякло, и она снова уставилась в окно.

– Ладно, бабуля, – вставая, сказала Уилла и поцеловала ее в макушку. – Я попрошу принести тебе персиков.

Она укутала бабушкины плечи шалью и пообещала, что скоро вернется. Бросив последний взгляд на Джорджи, девушка развернулась и вышла из комнаты.

Глупо, конечно, было ожидать от нее чего-то глубокомысленного: то, что старушка вообще попыталась заговорить, – уже само по себе чудо.

Уилла задержалась у поста медсестер, чтобы узнать, не оставил ли лечащий врач каких-нибудь рекомендаций, и заодно договориться насчет персиков.

Затем она надела темные очки и шагнула в широкий, выложенный кирпичом дворик, залитый ярким солнцем. Она направилась к парковке. Солнечный свет, отраженный стеклами машин, ослеп-лял, поэтому Уилла не сразу заметила, что кто-то движется ей навстречу.

Перед ней вдруг выросла Пэкстон Осгуд в миленьком розовом платье и роскошных туфлях. Она была такой же высокой, как Колин, но, в отличие от брата, имела довольно пышные формы. Видимо, кто-то из ее костлявых предков-французов решил шокировать общественность и женился на хорошенькой, крепко сбитой молочнице, и вот, несколько поколений спустя, результат их союза в полную силу проявился в Пэкстон. С нею был бледный блондин в строгом костюме, который, несмотря на худобу владельца, сидел на нем просто превосходно. Поражала необычная красота этого человека: есть такие люди, глядя на которых зачастую невозможно понять, чего в них больше – мужского или женского.

Интересно, рассказал ли Колин сестре о про-шлой ночи? А вдруг Пэкстон до сих пор злится на нее из-за того любовного письма Робби Робертсу? Что она сейчас сделает: поздоровается или пройдет мимо, не удостоив ее вниманием? Уилла не знала, что и думать.

И меньше всего она ожидала, что Пэкстон улыбнется и воскликнет:

– Уилла, это ты! Здравствуй! Как я рада тебя видеть! Значит, ты бываешь здесь по утрам, да? Вот почему мы не пересекаемся! Ты получила мою записку? Я написала тебе, что хочу поздравить наших бабушек на торжественном приеме.

Руки Уиллы непроизвольно потянулись к голове, чтобы пригладить вьющиеся, торчащие во все стороны волосы. Свои Пэкстон, как обычно, собрала в аккуратный пучок на затылке. Эта женщина всегда и во всем была безупречна.

– Бабушка не очень хорошо себя чувствует, – ответила Уилла. – Она и меня-то не помнит, не то что клуб.

– Да, я знаю. Это очень грустно, – вздохнула Пэкстон. – Но я рассчитывала поздравить миссис Джексон с твоей помощью. Передать ей через тебя подарок.

– Да, но… кажется, у меня на этот вечер уже есть планы, – пробормотала Уилла.

– О, правда? – удивилась Пэкстон.

В воздухе повисло неловкое молчание.

Его нарушило вежливое покашливание Себастиана.

– Привет, Уилла. Приятно снова с тобой увидеться. Столько лет прошло.

– Привет, Себастиан. Говорят, ты теперь вместо доктора Костово.

Себастиан Роджерс был живым доказательством того, что перевоплощение, в силу которого верила Уилла, возможно. В школе она иногда вела себя так тихо, что ровесники зачастую даже забывали о ее присутствии, но Себастиану повезло намного меньше. Уилла обладала способностью становиться невидимкой, а вот Себастиану, с его-то внешностью, такое было не под силу. Его постоянно дразнили. А теперь только посмотрите на него: дипломированный стоматолог в шикарном костюме, который наверняка стоит не меньше, чем годовое обслуживание ее джипа.

– Когда я тебя видела в последний раз, ты ходил с накрашенными глазами и в длинном лиловом пальто с погонами.

– А когда я тебя видел в последний раз, тебя арестовывали за хулиганскую выходку с пожарной сигнализацией.

– Один-один. Заходи как-нибудь в «О Натюрель» на Нэшнл-стрит – угощу тебя кофе за счет заведения.

– Может, и зайду. Ты же была пациенткой доктора Костово, ведь так? Надеюсь, ты продолжишь регулярно посещать кабинет стоматолога. Профилактика очень важна.

– А ты, я смотрю, настроен серьезно. Смерть кариесу и все такое, да?

Себастиан невозмутимо приподнял одну бровь:

– Совершенно верно.

Уилла рассмеялась и лишь сейчас заметила, что Пэкстон как-то странно на нее смотрит. Прекратив смеяться, Уилла перевела взгляд с Пэкстон на Себастиана, потом вновь на его спутницу.

– Что ж, мне пора, – сказала она наконец.

– До свидания, Уилла, – попрощался Себастиан.

А Пэкстон промолчала.

Пэкстон искоса наблюдала за Себастианом, пока они шли по коридору. Она тяжело топала на каблуках, в то время как Себастиан, в своих итальянских лоферах и с букетом гортензий в руках, двигался совершенно бесшумно.

– Не помню, чтобы в школе вы с Уиллой были особенно дружны.

– А мы и не были.

– Кажется, тебе она обрадовалась больше, чем мне.

– Это кодекс отщепенцев, – улыбнулся Себастиан. – Тебе не понять.

Пэкстон хотела спросить, что это еще за кодекс такой, но они уже стояли у бабушкиной двери.

– Ну что, леди, вы готовы к встрече с драконом?

– Нет, – честно ответила Пэкстон.

– Не бойся, я с тобой.

Себастиан положил руку ей на талию и слегка прижал к себе.

Они вошли в комнату, и Пэкстон осторожно приблизилась к кровати, на которой лежала Агата Осгуд. Пэкстон всю жизнь боялась бабушки как огня, но никому в этом не признавалась. Глядя на Агату, девушка с ужасом спрашивала себя: неужели и я когда-нибудь стану такой же?

– Бабуля Осгуд, – мягко позвала внучка. – Это я, Пэкстон. Ты спишь?

– А что – не видно? – огрызнулась Агата, не открывая глаз.

– Я сегодня с Себастианом.

Агата наконец соизволила взглянуть на посетителей:

– А, и модник здесь.

Пэкстон вздохнула, но молодой человек, улыбнувшись и подмигнув ей, ответил как ни в чем не бывало:

– Я принес вам гортензии, Агата. Вы ведь их любите.

– Это я и без тебя знаю. Только зачем вы упорно таскаете мне цветы? Мне, слепой, которая их все равно не увидит? Сколько раз я вам говорила: лучше принесите мне шоколадных конфет. Единственная осталась радость – и той лишают.

– Бабуля, но мама говорит, что сладкое тебе вредно.

– Много она понимает, твоя мама. Подай мне зубы.

– А где они? – спросила Пэкстон.

– Там же, где и всегда, – на столе, – раздраженно отозвалась Агата и села в постели. – Могла бы уже и запомнить. И с какой стати ты здесь? Сегодня не твоя очередь.