Воскресные издания продолжили работу субботних: смерти Овен Клипера были посвящены десятки статей, где она описывалась в скорбных и торжественных тонах. А какой-то журналист в порыве отчаяния даже призывал объявить день национального траура и провести похоронную службу в Вестминстере.

Однако я решил, что Арчи имеет в виду передовицу «Памп» с крупным заголовком «Сид Холли и тайна убийства в Челтенхеме». Под ним на целых три колонки разместили мои фотографии, и выглядел я на них весьма загадочно. Поглядев на эти снимки, каждый мог бы подумать, что убили не Хью, а меня. В прошлом «Памп» и я уже скрещивали мечи, и, возможно, хитроумный редактор просто сочинил заголовок.

У кого-то из их корреспондентов явно имелся источник информации в челтенхемской полиции, и он сообщил, что ее руководство допросило Сида Холли, экс-чемпиона и жокея в стипль-чезе. Сейчас он помогает полиции в расследовании обстоятельств убийства жокея Хью Уокера на скачках в Челтенхеме в пятницу. До сих пор никто не был арестован.

В редакции «Памп», несомненно, рассчитывали, что к воскресному ланчу меня повесят, утопят и четвертуют. Далее в статье прозвучал намек на все мировые беды, способные собраться у моих дверей. «Сид Холли, бывший жокей, стал инвалидом в результате несчастного случая и в последние годы пробавляется поисками мертвечины для своего частного предприятия. Он неплохо почувствует себя среди отщепенцев…»

– Ерунда, – буркнул я. – Они передергивают факты.

– Но тем не менее многие им поверят, – предостерег меня Арчи. Он всегда заботился о моих доходах, но теперь ему, кажется, захотелось защитить мою репутацию.

Арчи был государственным служащим, каким-то чиновником, однако не числился ни в одном ведомстве. Формально он относился к категории сотрудников правительственного кабинета, но, в сущности, работал самостоятельно, а не по указанию начальства, с которым почти не контактировал. Арчи возглавлял маленькую группу, и в ее задачи входили попытки предсказания будущего. Они делились с вышестоящими инстанциями своими соображениями по поводу новых законопроектов и их возможных последствий. То есть старались добиться, чтобы принятые законы действовали без нежелательных побочных эффектов, упущенных из виду составителями. Официальное название группы было длинным и сложным: Действующий кабинет подкомитета по последствиям принятых законов. На ее выводы ссылались немногие, знавшие о существовании этого «Клуба Хрустального Шара».

Сам Арчи именовал свою группу «комитетом Кассандры», в честь героини греческих мифов, которую одновременно благословил и проклял бог Аполлон за ее способность точно предсказывать будущее. Но ей никто не верил.

– Любая реклама – хорошая реклама, – саркастически заметил я.

Я с уважением относился к Арчи, и за минувшие четыре года, когда сделался его тайными ушами и глазами, он стал нравиться мне все больше и больше.

В демократическом обществе законодательство само по себе является компромиссом или договором, выработанным на некоей усредненной основе. Неважно, откуда исходят законы – из правительственного ли кабинета, где их воспринимают как своего рода теневую инициативу, или от одного-единственного депутата, – они требуют всевозможных уступок. Некоторые поправки должны быть приняты, а другие отклонены, те или иные параграфы исключены, и порядок слов изменен. Законы, проходящие через парламент, зачастую кардинально отличаются от своих первых вариантов.

Арчи и его «Клуб Хрустального Шара» старались смотреть на законы с точки зрения конечных пользователей, а иначе говоря, рядовых граждан, обязанных их исполнять. История изобилует примерами серьезнейших просчетов законодателей, не сумевших оценить реакцию общества на их благие намерения.

После Первой мировой войны не менее сорока пяти из сорока восьми американских штатов проголосовали за поправку к Конституции США, добившись запрета импорта, производства и продажи алкогольных напитков. Законодатели рассчитывали, что эта мера поможет резко сократить преступность и коррупцию. Только штат Род-Айленд голосовал против. Прошло четырнадцать лет, в течение которых количество заключенных в тюрьмах увеличилось более чем на 350 процентов, а убийства сделались повседневным явлением. И тогда законодатели из всех штатов проголосовали за новую поправку к Конституции, отменив прежнюю норму. Они опять надеялись уменьшить преступность и коррупцию.

В 1990 году тогдашнее правительство Великобритании решило, что порядок сбора местных налогов станет справедливее после введения равного для всех единого «плоского» налога. Да и может ли быть что-нибудь справедливее этого? – думали министры. «Налоговое сообщество», как называли они его, вскоре ввело в действие такой подушный налог, и в результате по всей стране прокатилась волна ожесточенных демонстраций. Закон отменили в 1993 году, но он все же успел нанести заметный ущерб. Репутация правительства была непоправимо подорвана. И на следующих выборах оно с треском провалилось.

Команда Арчи пыталась предвидеть подобные проблемы. Большую часть времени она изучала законопроекты отдельных парламентариев и подсказывала их политическим руководителям, как повлияет тот или иной проект на общественную жизнь, если обретет силу закона. Многие предложенные меры являлись прямым следствием давления лоббистских группировок. Оно могло быть весьма настойчивым, хотя истинные причины проталкивания никогда не раскрывались – их тщательно прятали за дымовой завесой аргументов. Шанс на утверждение законопроекта любого депутата, а значит, и шанс на принятие нового закона в существенной степени зависел от его поддержки правительством. Если оно одобряло данный проект, то парламент рассматривал его, не жалея ни времени, ни сил. А саму эту поддержку можно было считать умелой комбинацией политики, практичности и целесообразности. Однако политические соображения порой перевешивали все прочие.

Я уже не первый год осторожно, украдкой исследовал немало лоббистских группировок. Так что у меня сложилось вполне определенное мнение и о конкретных лоббистах, и о характере деятельности целых команд. Мне нужно было отыскать звенья, связывающие их с большим бизнесом, или с организованной преступностью, или с тем и с другим сразу. Задача непростая, но сулящая любопытные открытия.

Не говоря уже о липовой статистике, в группах давления господствовала ложь, проклятая ложь. Казалось, она изливалась из них мощными потоками. В массе своей лоббисты были зашорены, фанатичны, слепы и глухи к контраргументам и разумным доводам. Они игнорировали не нравившиеся им факты или отметали их, как вымысел. Иногда они играли роль пешек в большой игре, не понимая, что ими манипулируют опытные кукловоды, молча работавшие во мраке. Кто-то из них неправильно оценивал ситуацию и оказывался сбит с толку. Другие были просто сумасшедшими. Лишь немногие высказывали здравые суждения, которые, впрочем, тонули в выплесках риторики и гнева. Спросите защитника прав животных, желает ли он, чтобы на нем самом протестировали новое лекарство от рака, и он ответит: «Не в этом суть». Но суть как раз в этом. Если у его матери обнаружили рак, он потребует препараты для ее лечения. И первым обвинит правительство и медицинские учреждения, если таких лекарств не существует.