— Подожди! — крикнул инквизитор. — Вернись!

Гален повернул налево и бросился по узкому переулку.

— Беги, Гален! — кричали сломанные вывески в переулке. — Он идет! Он идет!

— Стой! — кричал монах где-то сзади.

Каггеров ряд тянулся до самой гавани. Может, если Гален сумеет добраться дотуда, а потом побежит по берегу на восток, он сумеет скрыться — там есть места, где его никто не найдет.

— Стой! — крикнул кто-то неподалеку. — Стой во имя Васски!

Стражи Пир! Им ведь положено быть на площади — раньше они никогда не ходили по улицам во время Избрания!

Гален огляделся, ища, где бы спрятаться.

Лавки вокруг были открыты, чтобы монахи могли их осмотреть, и он нырнул в картографическую лавку Дава Джекина. Но как Гален ни метался среди стоек с рыбацкими и навигационными картами, другого выхода так и не нашел.

Пока он пробирался между картами, те пели, стараясь привлечь его внимание, их голоса сплетались в причудливый хор:

— Далекие земли... Странные, жуткие порты... Дороги, которыми мы идем, не всегда приводят нас к цели...

— Нет! Пожалуйста, остановись!

Опять инквизитор! Он ворвался вслед за Галеном в лавку.

Гален отчаянно нырнул в очередной проход между стойками. Вот она наконец — задняя дверь в переулок! Только бы выскочить отсюда, потом пробежать еще через несколько магазинов, и он сумеет отделаться от монахов, пропустив Избрание.

— Сны о землях за горизонтом... еще неосознанная судьба...

— Пожалуйста! — крикнул монах. — Мне просто надо...

— Сюда, — сказала Галену дверь, — тебе сюда!

Гален распахнул ее.

За дверью его ждали стражи. Сильные руки схватили Галена и вытащили из лавки. Они вывели его на Путь и поволокли дальше, мимо его кузни.

— Ты опоздал, — без выражения сказал страж, — но на Избрание еще успеешь.

Оглянувшись, Гален увидел, что призрак из его кошмарных снов стоит перед его кузней.

Руки стражей были грубыми и шершавыми — странно, что это так ясно запомнилось Галену. Весь его мир рушился, а он мог думать только о грубых руках, которые мяли тонкую ткань его розового дублета.

Неслышные для других голоса возвещали конец его планов. По всей улице резные столбы и колонны звали Галена, рыдали, предупреждали. От их голосов у него гудело в голове. Это повторялось каждый год, но он никогда еще не был так близко от площади во время Избрания. Все прошлые годы Гален всегда машинально прикидывал, сколько дней еще осталось до Избрания — сколько дней еще он может чувствовать себя в безопасности. И вот теперь стражи тащили, почти несли его все ближе к страшному месту.

Резные фигуры, украшавшие лавки, наперебой звали:

— Сразись с ними, Гален! Покажи, на что ты способен!

— Беги! Твоя жизнь и твое будущее... беги от них!

— ...Что я тебе говорю?..

Работа в кузне сделала Галена сильным, но своим конвоирам он и в подметки не годился. То были стражи Васски, которых все боялись и уважали. Даже если Галену удастся вырваться от них, его друзья и соседи помогут инквизиции охотиться на него — если он окажется среди Избранников.

Но окажется ли он среди них?

Уже почти на краю площади Гален уцепился за еще одну утешительную мысль. Может, все не так уж и плохо. Он столько лет скрывался от ужаса своих кошмаров — а вдруг этот ужас окажется не таким уж страшным при свете дня? Может, каждый год его заставлял прятаться всего лишь неразумный детский страх? Может, теперь ему удастся справиться с сомнениями, которые внушала ему болезнь?

— Гален! Беда, беда! Плачьте о нашем Галене!

— Да здравствует Гален! Гален Достославный! Гален Завоеватель!

Стражи ничего этого не слышали и не произносили ни слова. Когда дело доходило до служения Васске, они становились бесстрастными и не ведали жалости. Стражи не знали и не хотели знать, кого именно держат железной хваткой, — они просто вели Галена туда, где ему надлежало быть.

Вот они приблизились к цепочке других стражей, перекрывших улицы впереди, и те заранее расступились. Одним толчком кузнеца впихнули в кипящую толпу на площади.

— Гален! Ты как раз вовремя, мой мальчик!

Сквозь толпу Гален разглядел улыбающееся морщинистое лицо Ансала, отца Беркиты, который благодаря огромному росту возвышался над остальными. Он все еще носил традиционную для кузнецов прическу, отбрасывая волосы с высокого лба и завязывая их в длинный конский хвост, — даже сейчас, хотя мастерскую свою отдал Галену год назад в качестве свадебного подарка.

— Гален, где ты был?! — воскликнула Беркита. — Процессия почти закончилась!

На площади стоял ужасный шум, да и в голове Галена шумело не меньше, поэтому он не сразу сумел понять, что говорит Беркита.

— Беркита, — он наконец кое-как собрался с мыслями, — мне надо... То есть...

— Гален Арвад! — Разглядев мужа как следует, Беркита сощурила глаза. — Что на тебе за дублет?

— А? — Гален удивленно моргнул, пытаясь сосредоточиться. — Ты о чем?

— Ты же давным-давно знал, что на мне будет оранжевое платье! Как ты мог так поступить? Мы же будем кошмарно смотреться рядом!

Гален вздохнул.

— Я думал, тебе понравится... То есть...

— Ну и что мне теперь делать? Сегодня вечером на площади будут танцы!

Гален так и застыл с открытым ртом, не в силах придумать подходящий ответ. Беркита злилась все больше, но тут вмешалась ее мать.

— Ничего, я знаю швею, которая тебе поможет, — рассмеялась гибкая Хилна, от которой Беркита унаследовала свою красоту. Хилна стояла рядом с мужем, объятия которого защищали ее от напора толпы. — Герольды уже закончили, и... Гален, ты уверен, что ты здоров?

«Нет, — подумал Гален, — я не здоров».

Он весь дрожал, кровь отливала от лица. Но хуже всего были голоса — они так и шумели в его голове. Его руки были влажными от пота.

— Со мной все будет в порядке, матушка Кадиш, — крикнул он, перекрывая шум толпы. — Просто здесь очень жарко и шумно. Скоро все пройдет.

— Ладно, — ответила Хилна. — Я тут для нас праздничный обед приготовила и хотела проверить, как ты...

— Тише, мама, — взволнованно сказала Беркита. — Это не наш священник! Какой-то чужой поднимается по лестнице Кат. Кажется, я еще никогда...

Она замолчала — и в тот же миг площадь накрыла взволнованная тишина.

Ансал внезапно подался вперед, широко распахнув глаза.

— Когтем клянусь, это первосвященница! — изумленно прошептал он.