Что, если он не придет? Так было бы даже лучше.

Но вместо очередного удара часов я слышу тихий звон. Я не сразу понимаю, что это такое, – я ни разу еще не слышала, как звонит местный телефонный аппарат в номере.

– Мадам Синица? – вежливый женский голос. – Вас ожидают в лобби.

– Спасибо, – выдавливаю я и тут же бросаюсь в ванную комнату, умываю лицо жидким мылом, пахнущим духами. Дура, дура, твоя помада – как приглашение, неужели не понятно?! Результат плачевный, лицо красное, под глазами разводы от маминой стойкой туши. Умываюсь еще раз и еще – холодной водой, чтобы остыть. В голове бьется мысль – не ходи. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Я хочу его увидеть.

– Вы что, плакали? – спрашивает он, удивленно глядя на меня. Андре сидит, забросив одну длинную ногу на другую. На нем прямые кремовые брюки-сигареты из хлопка, белая рубашка поло в тонкую синюю полоску. Это так странно – видеть его без белоснежного халата. Его волосы приподняты темными очками, совершенно бесполезными теперь, когда стемнело.

– У меня аллергия, – вру я, понимая, что никак иначе мне красноту своих глаз не объяснить.

– На что? – немедленно интересуется он, поднимаясь. Запах хлорки уже не слышен остался только тонкий аромат, который так сводит меня с ума. Не цветы и не фрукты, скорее смола какого-то редкого дерева, что-то пряное и острое. Аромат непредсказуемости.

– Откуда я знаю, – теряюсь я. Я не придумала ответа на этот вопрос.

– Врать всегда сложнее, чем говорить правду, – улыбается он и подает мне руку. У него длинные пальцы, гибкое запястье окольцовано ободом дорогих часов. Его пожатие крепкое.

– Вы считаете, что я вру? – удивляюсь я больше не тому, что он вычислил, а тому, что сказал это вслух.

– Вы плакали, – говорит он уверенно, и я улыбаюсь, мне становится чуть легче. Все же он не провидец.

– Пусть будет так, – киваю я. – Так куда мы идем?

– Здесь неподалеку есть хороший ресторанчик. Если честно, в Париже, куда не поверни, упрешься в маленький ресторанчик, и очень неплохой при этом. Даже в вашем отеле ресторан неплох.

– Вы хотите остаться здесь? – изумилась я.

– Вы не плакали, – покачал головой он и взял меня под руку. Я рассмеялась и ничего не ответила. – Что вы делали целый день?

– Раздумывала, как убедить вас все же не отступаться от моей мамы, – развела руками я. – Нам далеко идти?

– А есть разница? – пожал он плечами. – Вы же не в платье и не на шпильках. Я вообще должен прикинуть, в какой из ресторанов нас пустят с вашими бермудами.

– Ну, знаете ли, вы тоже не в пиджаке и галстуке.

– Тут вы правы! – И он посмотрел на меня взглядом, полным непонятных мне мыслей. Я не замечала дороги, просто следовала за ним, протискиваясь сквозь шумную толпу парижан. Он шел быстро, словно где-то нас с ним ждали, и держал меня за руку, так что приходилось почти бежать, чтобы успевать за ним. А потом он остановился так резко, что я налетела на него и упала бы, если бы он не подхватил меня и не прижал к себе. Ровно на секунду – но я вдруг поняла, что он сделал это специально.

– Поужинаем здесь, – сказал он, и мы зашли в небольшое помещение, полностью заставленное столиками. Людей было много, и запах еды буквально одурманил меня, напомнив, как давно я не ела. Я осторожно похлопала себя по карманам, чтобы убедиться – мамина кредитка при мне. Ни за что не позволю Андре за меня платить. Независимая и уверенная в себе, феминистка с красными глазами и носом. Такой я и запомнюсь.

– Что вы любите? – спросил Андре после того, как помог мне устроиться за столиком в углу.

– Я возьму то же, что и вы, – пробормотала я. – Вам лучше знать, что тут можно есть, а что – нет.

– Тут можно все, но ведь мы во французском ресторане. А французы помешаны на луковом супе и лягушках. Так, по крайней мере, думает весь остальной мир, – рассмеялся он. – Что, если я закажу вам луковый суп и лягушку?

– Надеюсь, что не живую, – скривилась я. – Вот только… – я отвела взгляд и прикусила губу.

– Что? – улыбнулся он одной из своих таких редких улыбок. – Что такое?

– Вы же не француз? – спросила я. – Вы так хорошо говорите по-русски. Почему?

– Я вам интересен?

– Мне интересно, где вы выучили русский.

– Это все, что вас интересует обо мне? – усмехнулся он и покачал головой. Конечно, он не собирался отвечать на мой вопрос. Не так просто, во всяком случае. К нам подошла официантка, и Андре тут же принялся с изрядным занудством выяснять, какое блюдо сегодня у них лучшее и что именно порекомендует шеф-повар. Он выглядел как капризный, избалованный сноб, но я могла поклясться, что он просто выделывается – в мою честь, стараясь запутать меня еще больше. Он засыпал меня вопросами о том, как и что я люблю, как прожаривать мясо, какие соусы я предпочитаю в это время суток. Официантка откровенно веселилась, глядя на то, как я теряюсь и краснею. Как будто мало мне было и без нее.

– Меня интересует, почему вы не хотите оперировать мою маму, – сказала я, когда с заказом было покончено, и фраза прозвучала довольно колюче. Андре ничего не ответил, только слегка отстранился, чтобы дать официантке возможность разлить красное вино по бокалам. Потом он сделал глоток, глядя на меня поверх бокала.

– Чисто медицинские причины, – пробормотал он, снова отпивая из бокала.

– Ага, конечно! – фыркнула я, не прикасаясь к вину.

– Вы мне не верите? Почему?

– Я была бы дурой, если бы поверила в это, разве нет?

– Не понимаю.

– Зачем мы тут? Почему пьем вино?

– Вы не пьете, – заметил он.

– Неважно. Вы всех своих клиенток приглашаете в рестораны? – спросила я зло и взялась за бокал. Вино было отличное, вне всяких сомнений. Интересно, во сколько мне обойдется ужин в этом милом местечке? Мамина карточка в кармане, но деньги не мои – ее. Я выживала все это время только за счет того, что наши с мамой бюджеты никак не пересекались. Это было необходимым условием сохранения мой свободы, против которой мама билась столько лет. Надеюсь, я могу себе позволить один ужин во французском ресторане без того, чтобы попасть в долговую яму.

– Вы не моя клиентка, – покачал головой он. – А если бы вы обратились ко мне как клиентка, я бы вам отказал.

– Это еще почему? – возмутилась я. – Не то что бы я собиралась к вам… Просто это как-то нечестно. Это все из-за моих слов?

– Я бы не хотел ничего в вас менять, – пробормотал он. – Это во-первых.

– Во-первых? – я чуть не подавилась вином. – Есть во-вторых?

– У вас неправильные, но очень необычные черты. Прекрасная линия подбородка. Вы напоминаете мне какую-то птицу, – Андре задумчиво смотрел на меня, сощурясь.