– Это же не свидание, в конце концов, – строго напомнила она себе, украдкой бросив взгляд в зеркало. Из длинной неопрятной косы торчали волосинки, щека, к которой она прижимала ладонь во сне, все еще была красной. Юлия бы отвесила подруге подзатыльник за такой вид.

Николь взяла себя в руки, быстро переоделась в темные джинсы и водолазку и осторожно выглянула за дверь. В коридоре горел приглушенный свет. Девушка мышкой скользнула за угол, тихонько спустилась по лестнице и немного успокоилась только когда покинула крыло общежития и попала в основное здание. Здесь точно никого не должно быть в такой час. Проходя мимо лестницы на второй этаж, Ода услышала посторонний звук. Притаившись в тени, прислушалась. Звук повторился.

Кто-то шаркающими шагами передвигался по буфету.

Николь боялась даже вздохнуть. Шаги приблизились, из арки буфета показалась невысокая фигура и направилась в сторону холла. Как раз туда, куда нужно было самой Николь. Удивительно, но любопытство оказалось сильнее страха быть пойманной на месте преступления, и она, крадучись, пошла следом.

– Мистер Кимура?

Голос принадлежал Макалистеру, но его самого Николь видеть не могла, однако воображение уже нарисовало высокую подтянутую фигуру, короткие рыжие волосы и теплую, всегда будто бы немного извиняющуюся улыбку, впрочем, едва ли сейчас мужчина улыбался.

– Доброй ночи, Макалистер-сан, – спокойно поприветствовал его шеф-повар. – У вас плохой сон?

– Плохой сон? Не вполне понимаю…

– Мучают кошмары? Почему в такой час вы не в постели?

Николь придвинулась ближе и аккуратно выглянула из-за косяка. Посреди холла друг против друга стояли Кимура и Макалистер, и отчего-то девушке померещилось, как над ними сгущается атмосфера.

– Не знаю, на что вы намекаете, мистер Кимура. Мне незачем бояться кошмаров, моя совесть чиста.

Сората оперся на здоровую ногу, сместившись чуть влево, открывая обзор на напряженно вытянувшегося Генри.

– Аналогично. А вы поэтому бродите по Академии при полном параде?

– А вы в пижаме!

Ода вжалась в стенку, теряясь, то ли смеяться бессмысленному препирательству мужчин, то ли переживать, как бы дело не приняло нежелательный оборот.

– Вы невероятно наблюдательны. Я десять минут назад поднялся с постели. И это не пижама.

Приятный мягкий голос Сораты похолодел, и Николь решила, что сегодня едва ли удастся поговорить с комендантом. Уходя, она слышала отголоски дискуссии, перешедшей на тон выше.

– Я не желаю ссориться с вами, Макалистер-сан! Тем более среди ночи.

– А я с вами не ссорился, это вы почему-то стараетесь меня задеть. И у меня акклиматизация!

– Говорите или по-английски, или по-японски, я вас не понимаю.

– Не делайте из меня дурака!

Николь дошла до лестницы и больше не могла слышать, о чем они спорили.

Следующим утром она проснулась гораздо позже обычного и тут же ощутила все прелести нечистой совести и нарушенного слова. Представив себе Генри, оставшегося ждать ее у входа в библиотеку, Николь захотелось исчезнуть из Академии без следа. Наверняка, думалось ей, мужчина счел ее легкомысленной вертихвосткой, не упустившей случая обратить на себя внимание. Именно подобная характеристика напрашивалась сама собой, и для Ода, серьезно относящейся к своей репутации, это было настоящим ударом по самооценке. Определенно, если срочно что-нибудь не предпринять, ситуация станет только хуже. Впрочем, девушка старалась не допускать крамольной мысли, что не хочет казаться ветреной глупышкой именно в глазах одного конкретного рыжего шотландца.

Ей непременно нужно было с ним объясниться, каких бы моральных сил это ни стоило.

Проводя много времени за чтением приключенческих книг, Николь и предположить не могла, что быть героиней одной из них так сложно. Девушка провела больше часа, планомерно прочесывая Академию в поисках коменданта, прогулялась по саду, несколько раз, с перерывом в пятнадцать минут, заглянула в читальный зал, будто бы Генри до сих пор мог дожидаться ее там, пока не пришло время отправляться на завтрак. Современная светлая столовая уже была полна людьми. Столик, который предпочитала Николь, был свободен, и девушка поспешила к нему. Место, расположенное возле одного из широких, забранных бело-зеленым тюлем окон, позволяло обозревать весь зал и при этом давало иллюзию уединенности. Напротив как раз закончили завтракать две ученицы, и Ода осталась наедине со своим подносом.

Минут через десять в столовую вошел Макалистер. Он оглядел зал хмурым, немного сонным взглядом, и увидел Николь. Девушка заметила, как преобразилось его лицо, как с него слетела совсем ему не подходящая мрачность и суровость, а глаза зажглись интересом. Мужчина резко поменял курс и собрался подойти к ее столику. Этого ни в коем случае нельзя было допустить!

Генри быстро миновал половину зала, лавируя между столиками и голодными учениками, как вдруг буквально из воздуха перед ним возник шеф-повар Кимура Сората. Столкновения, увы, было не избежать, все это понимали, в том числе и эти двое. Сората только успел чуть уклониться вправо, стремясь спасти поднос с чайными чашками, но Генри оказался не столь ловок, и его окатило горячей сладкой жидкостью. Макалистер угрожающе покраснел.

– Черт возьми, вы что творите?! – сдерживая крик, прорычал он по-английски. Светло-сиреневая рубашка пропиталась чаем насквозь и прилипла к телу, отвратительные коричневые подтеки устремились вниз, исчезая за поясом брюк, так же пострадавших от столкновения. Сората склонился в вежливом поклоне:

– Прошу прощения! Но здесь слишком людно, чтобы устраивать забеги, это может быть опасно.

Казалось, все перестали есть, ожидая ответа нового коменданта, а тот, казалось, потерял дар речи.

– Мистер Кимура, вы…

– Генри-кун! Генри-кун, что с вами сделал этот мерзкий тип?

Назвать милейшего и безобиднейшего Сорату мерзким типом мог только один единственный человек во всей Академии, и она уже спешила на выручку с салфеткой в руках. Налетев на остолбеневшего Генри, Асикага Руми принялась с маниакальным рвением промокать его рубашку. Николь, вместе со всей столовой ставшая свидетельницей пикантной сцены, смущенно отвела взгляд, не желая видеть, как учительница литературы буквально таранила Макалистера грудью. Ода бросила недоеденный завтрак и практически бегом покинула зал.

– Николь, – девушка притормозила, едва не вписавшись в парня, преградившего ей дорогу, – мы слышали странный шум. Что случилось?

Сэм Чандлер протянул руку, помогая девушке устоять на ногах, и она, выпрямившись, неловко отпрянула в сторону. Всем была известная репутация бабника и повесы, шлейфом тянущаяся за улыбчивым загорелым австралийцем. Его друг, Курихара, стоял чуть позади, молчаливый и сосредоточенный, как и всегда. Только Ода открыла рот, чтобы объяснить все, как Сэм перебил ее: