У нас огромный, по лондонским меркам, сад – почти тридцать метров в длину. Сижу в саду, пью свой утренний кофе. Да, газон перед домом выглядит отвратительно – явно пора подстричь, пока зима не началась. Делаю последний глоток кофе, откладываю газету (постоянно спрашиваю себя, для чего нужны газеты... чтобы подтолкнуть тебя поближе к краю пропасти, если ты уже на грани самоубийства?) и надеваю галоши, стоящие у задней двери.

Газонокосилка стоит в сарае, а в сарае полно пауков. Зажмурившись, я разгоняю их и быстро вытаскиваю громоздкий агрегат. Насколько мне известно, на косилке нужно не то опустить, не то поднять ножи, поэтому я волоку ее на газон и переворачиваю. Ножи очень ржавые. Зато сад великолепен – какая-то дикая, непричесанная красота.

– Привет, – раздается гнусавый голос.

Осматриваюсь. Никого.

– Здесь, около куста, – сообщает голос.

Смотрю в указанном направлении и обнаруживаю вполне человеческое лицо – прямо рядом с кустом падуба. Это лицо Тима, соседа справа. Он с семейством переехал сюда около полугода назад, и до сих пор, как это обычно и бывает в Лондоне, наше общение ограничивалось кратким “Доброе утро”.

Он сегодня почему-то напоминает мне кенгуру, да и глаза как-то странно блестят. Тим вообще немного странный, хотя с виду вроде нормальный. Но все равно остается такое чувство, что его в школе постоянно гнобили и он до сих пор не может отойти от этого.

– А, привет... Тим, кажется? – улыбаюсь я ему.

По-моему, он работает сметчиком, а его жена – домохозяйка. Интересно, почему он не на работе?

– Вот, газон хочу подстричь, – объясняю я. – Вы случайно не в курсе, как поднимать и опускать ножи на косилке?

Почему он не выходит из кустов? Похож на сумасшедшего. Выглядывает из-за куста, словно какой-нибудь лемур. А, вот, вылез наконец. Идет тихонько вдоль кирпичной стены, что разделяет наши сады, и останавливается у цветочной клумбы.

– Тимоти Бейкер, – говорит он смешным гнусавым голосом, – к вашим услугам.

– Стелла де ла Круа. Почти непроизносимое имя, – добавляю я по привычке. – Можно просто Стелла. Привет, – снова здороваюсь я, раз уж он вылез из кустов. На нем голубая в клетку рубашка и выцветшие коричневые вельветовые штаны.

– Дженис повезла детей на Майорку, – сообщает Тим.

Очевидно, это его жену зовут Дженис. У нее рыжие волосы, и она таскает на себе тонну золотых украшений. Два сына – десяти и двенадцати лет.

– Замечательно, – отвечаю я. – А что, четверть уже кончилась?

– Да-с, уже, – важно кивает Тим. – Да-с. По-моему, он сейчас в третий раз скажет “да-с”, поэтому я весело перебиваю:

– Ну так вам известно что-нибудь о газонокосилках и ножах? Я была бы очень признательна, если бы вы могли их переместить.

– Поднять, -поправляет Тим. – Ножи поднимают, а не перемещают. Вы ведь француженка, да? Тогда почему вы не говорите “нуажи”?

– Не говорю, и все, – пожимаю я плечами. – Ну и как мне поднять ножи?

– Ага, – говорит Тим, – ага.

Это мне уже начинает надоедать, поэтому я слабо улыбаюсь ему и отворачиваюсь к газонокосилке.

– Мужа дома нет? – орет Тим метрах в двух от меня, и от неожиданности я вздрагиваю.

– Я в разводе, – отвечаю я, снова поворачиваясь к нему.

– Знаю, – говорит Тим, слишком уж сильно ударяя себя по лбу. – Это я знаю. Я про того, вашего нового парня.

– Простите?

– Тот рыжий тип, – заявляет Тим, – высокий такой, крепкий.

– Это мой сосед, и его зовут Фрэнк.

– Ну чего в жизни не бывает. Называйте его как вам угодно, – ухмыляется Тим, – мадам... или мадемуазель?

Теперь он действительно меня раздражает, и я отодвигаюсь от него подальше.

– Я называю его соседом, потому что так оно и есть. Он меня снимает.

– Хииииии! – хихикает Тим тонким голоском и тут же зажимает себе рот. Интересно, у него с головой все в порядке?

– У меня снимает, снимает у меня комнату, – громко поправляюсь я. – Он снимает у меня комнату, и сейчас его нет дома. А мне пора заниматься делами, с вашего позволения. – Кивнув на нестриженый газон, я вежливо улыбаюсь на прощанье и волоку газонокосилку прочь.

– Иду, иду. – Тим из придурка тут же превращается в нормального человека. – Сейчас все быстро поправлю.

Как оказалось, чтобы поднять или опустить ножи, нужно всего лишь повернуть большую пластмассовую ручку и защелкнуть маленький рычажок. Не понимаю, почему Тим не мог просто объяснить мне это. Он тут уже десять минут околачивается, и я за это время вполне могла бы все отрегулировать сама. Правда, у него и в самом деле очень ловкие руки – большие ладони квадратной формы, длинные пальцы и чистые, розовато-белые ногти.

Не проходит и секунды, как он сообщает:

– Ну вот и все.

– Большое спасибо, – отвечаю я.

Он не поднимается, вообще никак не реагирует – сидит себе на корточках и цветет улыбкой. Так, он сметчик, значит, не может быть умственно отсталым, иначе как бы составлял всякие там оценки и сметы. Но он ведь и не работает... сегодня пятница, а он дома. Что-то не вяжется. Все-таки полоумный он или нет?

– Что, не работаете сегодня? – спрашиваю я. Наконец-то могу выпрямиться в полный рост, но, к сожалению, в данный момент это означает, что его голова окажется на уровне моей промежности.

– Да, выходной, – отвечает Тим, сообразив, что надо встать.

Мы стоим молча – в очень неловкойтишине, и это странно.

– Что ж, – говорю я, – мне действительно пора приниматься за газон.

– Я помогу, – опять оживляется Тим. – Давайте косилку.

– Что вы, не надо...

– Мне совершенно не трудно. Где у вас удлинитель? – Ой, слава богу, он опять заговорил как нормальный человек.

– Тут, у стола. Очень мило с вашей стороны. Вам принести что-нибудь? Чай? Кофе?

– После, – отвечает он.

Или мне кажется, или он сказал это как-то уж очень многообещающе. И хотя мне плохо видно его лицо – солнце слепит, – могу поклясться, что он при этом подмигнул.

– Всему свое время, – хихикает он. – Всему свое время.

Тут, на мое счастье, Фрэнк решил вернуться на обед, потому что забыл дома фотографии своих коров. Его появление явно встревожило Тима, который опять превратился в кенгуру, отказался от кофе и ускакал обратно в свой сад, крикнув на прощанье “оревуар”. Что за странный человек. Но, как он сам выразился, “да-с, чего только в жизни не бывает”.

Фрэнк, Хани и я перекусили бутербродами со шпротным паштетом, запив их ликером, после чего Фрэнк ушел к себе в мастерскую, Хани заснула, а я осталась решать, что мне надеть сегодня вечером. Вопрос серьезный: в кои-то веки собралась на званый ужин.