В этот момент дверь распахнулась, и в ресторан стремительно вошел генерал, сопровождаемый тремя автоматчиками. Капитан машинально схватил пистолет.

— Встать! Оружие на стол! — оглушительно скомандовал генерал.

Армейский устав сработал безукоризненно: капитан поднялся и послушно положил на стол пистолет.

— Взять обоих! В комендатуре разберемся.

— Военный комендант Москвы Синилов! — заворковали негромко, но с уважением штатские за столиками.

Автоматчики встали за спины задержанных, подталкивая их к выходу. Публика, слегка отошедшая от шока, зааплодировала бравому генералу, блюстителю порядка в прифронтовом городе Москве.

Проходя мимо Верочки, Северов склонился к ее уху.

— Передайте Григорию Федоровичу, что я пострадал за правое дело, и не расстраивайтесь. Вечер мы обязательно повторим, и без стрельбы. Это я вам обещаю.

Автоматчик подтолкнул Северова в спину, и они исчезли за дверью.

* * *

В комнате, отведенной для проштрафившихся военных, стояли две железные кровати с матрасами и без подушек. В углу — раковина с постоянно капающей из крана водой, оставлявшей грязно-ржавый след.

Капитан принял дисциплинарный изолятор за гостиничный номер, а потому, бряцая орденами, снял гимнастерку и аккуратно повесил ее на железную спинку кровати. Затем так же по-деловому подошел к умывальнику, заложил поглубже два пальца в рот, и все съеденное и выпитое им в тот вечер обрело долгожданную свободу. Организм капитана с величайшей благодарностью отнесся к решительным шагам хозяина. Капитан на глазах трезвел.

— Скажи, пожалуйста, как это нас угораздило попасть в каталажку?

— Мы решили попугать гражданских лиц и пострелять немного в ресторане.

— Глупая история с любым приключиться может.

— Может, но не со всяким происходит.

Капитан пристально посмотрел на Северова.

— Не знаю, как ты, но я этих тыловиков…

— Успокойся, капитан, фронта без тыла не бывает. Подумай лучше, как отсюда выбираться будем.

— Элементарно. Тебя, как человека после ранения, отсюда на руках вынесут. Меня как нарушителя городского спокойствия отправят в штрафную. До первой крови. И потом всё сначала.

Дурманящие пары еще не выветрились полностью, а потому и серьезный разговор не складывался. Легко вернулись в прошлое.

— Жили ровно, бедно, порой не очень сытно, но очень счастливо.

— Последнее, пожалуй, важнее всего прочего.

— Думаю, да.

В окне совсем стемнело, когда дверь открылась и вошел высокий молодой лейтенант, поразивший узников помещения идеально подогнанной и отглаженной гимнастеркой, особенно до блеска начищенными хромовыми сапогами, в которых отражался свет лампочки, висевшей за его спиной в коридоре.

— Опустите маскировочную штору, — приказал он четким голосом одному из двух солдат, сопровождавших его. Тот незамедлительно выполнил несложную манипуляцию. — Северов, пойдете со мной, — отчеканил лейтенант.

Капитан поднялся с кровати.

— Что ж, бывай, жаль, что эти, — он кивнул в сторону лейтенанта, — нашу встречу укоротили. Я бы с тобой с удовольствием еще поговорил. Человек ты интересный. Ну, да ладно, может быть, еще и повидаемся, война — такое дело.

— Всё возможно, и удачи тебе.

Северов крепко пожал капитану руку.

Послушно следуя за лейтенантом по коридору и точно дублируя вслед за ним все многочисленные повороты, Генрих ощутил гадкое чувство, близкое к ощущению совершенного предательства. Его сейчас отвезут в домик на окраине Москвы, напоят, накормят, спать уложат. А капитана будут долго терзать допросами, после чего снимут офицерские погоны, отберут форму, оденут во все солдатское и отправят в штрафную роту.

Лейтенант предложил Северову подождать в приемной, затем легким движением обеих рук одернул гимнастерку, пробежал пальцами по поясу и портупее, после чего решительно вошел в кабинет, не прикрывая за собою плотно дверь.

Генриху пришлось невольно выслушать историю инцидента, происшедшего накануне, теперь уже из посторонних уст.

Войдя в кабинет коменданта, Северов был поражен, увидев там Григория, вальяжно развалившегося на стуле перед генеральским столом. Глазами и уголками рта он улыбался, сохраняя при этом суровую маску на лице.

Сидевший за столом генерал почему-то делал вид, что не имеет ни малейшего отношения ко всему происходившему в его кабинете помимо его воли. Достав из стола бутылку водки, он вылил часть содержимого в подставленную ладонь левой руки, после чего совершил обряд омовения ладоней обеих рук. По кабинету пополз запах испаряющегося спирта.

— Фронтовая привычка, — объявил генерал для тех, у кого еще могли оставаться сомнения в его боевом прошлом, и тут же добавил, обращаясь к Григорию: — Будем считать инцидент исчерпанным. Забирайте вашего человека. Вы свободны.

Григорий нахмурился.

— Было бы лучше считать, что инцидента не было, а был лишь досадный случай.

«Интересно, какое у него звание? — подумал генерал, глядя на Григория. — Эти молодчики из госбезопасности имеют слабое представление о чинопочитании, а потому ведут себя хоть и в рамках приличия, но нагло. И все же лучше с ними не связываться. Нечего от них ждать кроме неприятностей».

Генерал развел руками, давая понять, что сделал всё от него зависящее и вряд ли сможет сделать нечто большее. У молчавшего до этого момента задержанного неожиданно прорезался голос.

— Извините, товарищ генерал, хотел просить вас освободить капитана, участвовавшего в этом недоразумении вместе со мной. Человек он в высшей мере заслуженный, боевой офицер, нервы его подвели.

— Нервы? — взревел генерал. — Стрелять в общественном месте — это нервы? Это не нервы, а моральное разложение! И капитан будет отвечать по всей строгости военного времени.

Северов хотел было что-то возразить, но в это время зазвонил телефон. Комендант взял трубку, но к уху близко ее подносить не стал, поскольку она источала сплошной треск, через который вдруг пробился срывающийся голос связиста:

— Не кладите трубку, будете говорить с комдивом.

— Комендант города генерал Синилов слушает, — доложился, все еще не прикладывая трубку к уху, хозяин кабинета.

— Генерал Загвоздин, здравствуй, комендант. Звоню тебе с передовой. Мне вот ночью доложили, что ты арестовал моего командира истребительного батальона танков, капитана Дубровского. В чем дело?

— Напился твой капитан и стрельбу открыл в ресторане. Всех штатских до смерти перепугал, зеркальный потолок обрушил.

— Странно, капитан — офицер непьющий. Кого-нибудь из живых задел?

— Еще этого мне не хватало! Думаю, плохо у тебя с дисциплиной, генерал! Подчиненные не очень к твоим указаниям прислушиваются.