Дубровский и Скиба вели себя в обществе Карин сдержанно и приветливо. Все скоро разошлись по каютам, ибо ошвартоваться в Трелленборге должны были рано, к шести утра.

Реальность, однако, оказалась совсем иной.

На рассвете сон пассажиров прерван сильный толчок, причиной которого могла быть только резкая остановка двигателя. Быстро одевшись, в отличие от большинства пассажиров, Дубровский и Скиба выскочили на палубу и, поняв в чем дело, спустились вниз, чтобы разбудить Генриха. Втроем они поднялись на верхнюю палубу и увидели, что путь парому преградил немецкий военный катер, подававший сигнал с требованием заглушить двигатель.

Из рупора капитана катера раздалась по-немецки та же команда. Помощник капитана парома хриплым спросонья голосом ответил из рубки по-шведски:

— Вы находитесь в шведских территориальных водах, Швеция — нейтральная страна, и освободите воду!

— С каких пор? — так же хрипло хмыкнул в рупор по-немецки голос с катера.

— Освободите воду, или я иду на таран.

— Нам приказано проверить документы пассажиров.

— Поздно! Вы в Швеции. Освободите воду!

И катер послушно дал задний ход.

* * *

На причале в Трелленборге, еще в предрассветном тумане все пассажиры быстро растворились, сойдя с трапа, где и показывать документы было некому — на серой дощатой будке пограничников висел внушительный замок.

Все четверо оказались на пустом причале. Туман рассеивался медленно, Карин с удивлением увидела у самой кромки воды огромных бакланов, издававших очень громкие и неприятные гортанные звуки.

— Какие страшные птицы! Мне так хотелось убежать от войны и в мирной Швеции увидеть что-то доброе.

— Ты просто устала от беды и горя, — обнял ее за плечи Генрих. — Это ведь просто птицы и бояться их стоит только мелкой прибрежной рыбешке.

Дубровский и Скиба, тем временем, достали остатки ужина и стали охотно делиться им с чайками.

— Скажи, Скиба, сколько людей остались бы жить, если бы в концлагере каждому хоть раз в неделю бросали столько кусочков хлеба?

— Мне в штрафной колодец с ледяной водой спускали по цепи один в день, и запивать приходилось той же водой.

Поодаль справа просигналила фарами машина — их встречали.

Генрих подошел к ним и, обняв за плечи, пожал им руки:

— Ребята, все, что привелось пережить и сделать вместе, останется с нами навсегда. Не прощаюсь, увидимся на Родине! А мне здесь надо еще многое закончить, чтобы никогда не случилось поворота вспять.

— Да и нам еще кое с кем надо свести счеты, — вдруг посуровел лицом Скиба. — Пока они с приближением наших не убежали на Запад.

— Ты прав. Каждый из нас должен пройти свой путь до конца.