перешла к выдвижным ящикам, но большинство из них пустовали. Правда, в одном завалялся старый степлер Джо, еще с тех времен, когда он работал за этим столом. Еще ручки. Скрепки. Ничего личного. Даже чековой книжки.

Задвинув последний ящик, она снова устроилась за столом, уставившись на компьютер. Она медленно водила пальцем по сенсорной панели, пока экран не ожил. Вход был без пароля.

На ожившем экране высветилась фотография.

Женщина вздрогнула: на нее смотрела Роузи, только лет, наверное, десяти, вместе с Лорой, которой было примерно восемь. На заднем плане, на берегу ручья, что был сразу за их домом, два маленьких мальчика. Она их сразу узнала.

Один из них был Джо — сильный, загорелый, с длинными черными волосами, заправленными за уши. Как странно видеть его таким мальчишкой — он напомнил ей о том, что они дружат с самых пеленок, что они были не разлей вода, озорными, свободными и юными.

Второй был, конечно же, Гейб. Он — полная противоположность другу: высокий, тощий, со стрижкой ежиком. Все четверо были настолько разными, будто специально отбирались для телевизионного шоу. И несмотря на это друзья всегда держались вместе — новые ребята приходили в их компанию, исчезали, а они оставались неразлучными до конца средних классов, пока Джо не переехал поближе к центру. Роузи много лет не видела этой фотографии, с отъезда матери в Калифорнию. Без всяких сомнений, Лора сделала копию и отсканировала ее. Но когда? И зачем? Лора ненавидела все, связывающее ее с прошлым в этом городишке.

В тот день они собирали лягушачью икру — скопления серого студня с крохотными черными пятнышками. Ее обычно клали в ведра с водой и ждали вылупления головастиков, но за много лет такое случилось лишь однажды. Они были слишком малы, чтобы знать, что отложенные икринки нуждаются в оплодотворении. Им это было неважно. Они получали радость от охоты и самого ожидания, и, конечно же, их крепкой дружбы.

На Роузи были шорты в леденцовую полоску и розовая блузка с оборочками на воротнике. На Лоре, похожей на мальчишку-сорванца, — грязные джинсы и рваная футболка. Сестры были загорелые, с выцветшими прядями от солнца волосами. Роузи широко улыбалась и смотрела прямо в камеру. Выражение лица Лоры нельзя назвать отсутствующим: наоборот, у нее был пытливый взгляд, устремленный не в камеру, а на человека, державшего ее в руках. Она смотрела на отца, но изображение младшей сестры смазано, потому что фокус был не на ней — как и внимание фотографа. А на Роузи. Не на Лоре, взглядом умолявшей камеру повернуться к ней. Боже милосердный, как же ранит подобное пренебрежение, хоть она и сталкивалась с ним далеко не впервые.

Роузи наклонилась, вглядываясь в лицо сестры.

Когда это все началось?

Гневный ребенок, неконтролируемые вспышки ярости. Роузи пытается вспомнить. Это было всегда. Всю жизнь, сколько она себя помнит. Лора разбивала в кровь кулаки, молотя по стене и снося штукатурку, еще когда не отказывалась носить розовые платьица. Роузи закрыла глаза, возвращаясь в далекое прошлое. Кровоподтеки на белоснежной ручке. Слезы, текущие по щекам с веснушками. Ей было не больше шести.

Разве хоть кто-то удосужился обратить на нее внимание? Взрослые по соседству жили своей насыщенной жизнью. Юные парочки потягивали коктейли у кого-нибудь на патио. Жены пили кофе на кухнях. Мужья надирались пивом по воскресеньям днем, рядом с ними лежали без дела газонокосилки.

От нахлынувшего волной стыда Роузи зажмурилась.

В тот день на кухне мать сказала миссис Уоллис, что Лору, с ее сжатыми в кулаки руками, трудно любить. С яростью внутри нее. Возможно, что взрослые, все вместе взятые, и стали ему причиной. Теперь, став матерью, Роузи знала это. Знала, как легко причинить зло одним лишь словом. Или убить равнодушием.

Впрочем, сейчас это уже не важно. Прошлое не вернуть.

Роузи начала кликать иконки, открывая файлы.

Через два часа заскрипели половицы. Сначала под тяжелой размеренной поступью мужа. И следом запищали быстрым шарканьем сына.

Она услышала, как ее зовут.

Сначала Джо:

— Роузи?

Затем Мейсон:

— Мама?

Утро вступило в свои права, хотя она пыталась отрицать это. Даже когда темное небо посерело и постепенно стало оранжевым. Даже несмотря на неугомонно тикающие часы на прикроватной тумбочке. Минуты сложились в часы, но подъездную аллею так и не осветили фары.

— Роузи? — тихонько постучался муж.

— Я здесь, — ответила она.

Заскрипела дверь. Джо с Мейсоном на руках застыл в проходе. Как всегда, ребенок был в одном подгузнике. Он не любил одеваться.

— И что ты тут делаешь? — поинтересовался Джо.

Роузи посмотрела на него широко раскрытыми безумными глазами. Она чувствовала, что именно так и выглядит — выражение лица мужа было тому подтверждением:

— Она не возвращалась домой.

Джо кивнул. Он отпустил вырывавшегося сына, и Мейсон тут же рванул к кровати Лоры и забрался на покрывала. У нее был мягкое стеганое одеяло, которое очень нравилось малышу, он любил его гладить и трогать.

— Итак, — спокойно отреагировал муж. — И ты все это время здесь? С тех пор, как разбудила меня ни свет ни заря?

Роузи не ответила. Женщина посмотрела на Мейсона и перевела взгляд на Джо. Неожиданно она почувствовала, будто сходит с ума — как и подозревал ее муж.

— Звонила в больницу? — спросил Джо.

— Четыре раза…

— На мобильный?

— Каждые четверть часа. Сразу перенаправляет на голосовую почту. Почему она не отвечает?

— Телефон разрядился. Смотри, — догадался он, показывая на розетку у плинтуса. — Она опять забыла зарядку. Как всегда.

Роузи кивнула:

— Я пыталась найти того парня на сайте, но их там столько! И все скрываются за никами. Я не смогла зайти с ее страницы — нужен пароль, а я не могу изменить его без доступа к почте. Я все перепробовала: дату рождения, инициалы… И без толку, открывается какая-то ерунда — все только по работе. Господи, я даже набрала переулок Оленьих холмов.

— Лора ни за что бы не использовала такого пароля… после того, что там было.

— Без тебя знаю! Я уже с ума схожу…

Супруг подошел к столу, за которым сгорбилась Роузи. Она подняла глаза на него, боясь, как бы он не прочел в них происходящее в ее голове.

— Не знаю, что и думать, чему верить.

— Послушай меня. Твоя сестра лежит в постели, зажатая волосатой подмышкой какого-то старикана. У нее похмелье и ей безумно хочется выбраться из капкана его объятий, не занимаясь с ним любовью, а именно это он потребует, едва проснувшись. Вот увидишь.

Джо вытянул руку и погладил жену по голове, ожидая улыбки. Вопреки ожиданиям,