* * *

Меня зовут Дори, но все называют меня Врушей. Мне шесть. У меня веснушки. Волосы нечёсаны. Это моя любимая ночная рубашечка, я бы её вообще не снимала, если бы можно было.

Но самое главное, что у меня есть два мира. Один — настоящий, другой — воображаемый.

Вот мой настоящий мир:

Вот воображаемый мир:

Эти два мира перемешались, как шоколадное и ванильное мороженое в одном рожке. Настоящий и выдуманный — представляете, какой безумный вкус у этого мороженого? Со мной СТОЛЬКО всего происходит! А мои старшие брат и сестра говорят, что я невыносима.

И что я неприлично ем.

Каждое утро Люк и Виолетта выстраивают передо мной стену из коробок с хлопьями, чтобы не смотреть на меня во время еды.

— Глаза б мои не видели, как она чавкает размокшими хлопьями, — говорит Люк.

— Глаза б мои не видели, как у неё молоко течёт по подбородку, — говорит Виолетта. — Фу!

Но я их не слушаю, потому что на обратной стороне моей коробки с хлопьями — миссис Гоббл Крекер. Не знаю, что там написано, но ручаюсь, что новости плохие.

Потом в кухне появляется мама и начинает кричать.

Но прежде чем одеваться, нужно разбудить Мэри. Будить её приходится со сковородкой в руке, чтобы она поверила: я не шучу! Теперь, когда я в школе, а она дома, Мэри разленилась донельзя.

Я пытаюсь придумать ей занятие, пока меня нет дома.

Не хочу, чтобы она чувствовала себя покинутой.

Хоть чем-то её порадовать — расчесать ей шёрстку.

По дороге в школу я изобрела новую игру. Называется «Липучий Ядож». Ядож — это ядовитая жвачка. Если на неё наступишь, у тебя вся кровь из сердца вытечет.

— Она повсюду! Она шевелится! Она живая!

— Ты наступил! — говорю я Люку.

— Не наступал я.

— Она у тебя на подошве!

— Ничего там нет.

— Спасите! Помогите! — кричу. — Мой брат теряет кровь.

Я запрыгнула на Виолетту.

— Отстань, — отмахнулся Люк.

Ядож выползал на тротуар отовсюду, пока мы не подошли к школе.

Но стоило мне увидеть Розабеллу на школьном дворе, как я напрочь забыла о Ядоже.

Большущая, толстенная книга лежала на коленях у Розабеллы. Она подняла глаза и увидела, что я к ней бегу.

Мы по очереди поднимали друг друга. Это как обниматься, только опасней.

Поднимать Розабеллу так забавно — она как пышное облачко. Под платьем она носит шесть юбок! Её туфли с каблучком отстукивают по школьному двору песенку: «Щёлк-пощёлк!» На лбу у неё тесёмка с блёстками — корона, так она говорит. Сегодня тесёмка прижимает к её волосам ещё и цветы, похоже, она вырезала их из обёрточной бумаги.

— Я тоже люблю притворяться, что читаю, — сказала я, схватила книгу и открыла. — Итак, эта книга прекрасно подходит детям и совершенно неприемлема для взрослых. Дети, слушайте! Взрослые, закройте уши!

Розабелле понравилось.

Но надо идти в класс.

Мне нравится наша классная комната, потому что рядом сидит Розабелла. По другую руку от меня — Джордж.

Розабелла рисовала, Джордж задавал вопросы.

— Поднимите руку, кто когда-нибудь находил в трусах деталь от «Лего»? — сказал он.

Я подняла.

— Поднимите руку, кому мама хоть раз велела замолчать?

Я подняла.

— Поднимите руку, кто ушибал большой палец, когда танцевал?

Руку поднял один Джордж.

— Поднимите руку, кому…

Но тут учительница прервала нас, потому что начался урок.

После всяких скучных дел (посчитать с помощью соломинок, сколько дней мы уже учимся, отметить погоду и приклеить стикер на сегодняшнюю дату в календаре) учительница сказала: