причастности к случившемуся королевских особ, — но если ты еще раз попытаешься помешать моему расследованию, Офан, я брошу крабам то, что от тебя останется! Понял?

Маг побагровел, затем побледнел:

— Это приказ короля, Гульд…

— И даже если бы он сам стоял тут над изуродованным трупом несчастного парня, я бы точно так же прямо задавал вопросы. Король — это всего лишь один-единственный человек, и его страх несравним со страхом целого города. И можешь передать королю, что если он хочет, чтобы ему вообще оставалось кем править, то пусть лучше держится в сторонке и не мешает мне делать мою работу. Боги, ты что, не чувствуешь всеобщую панику?

— Чувствую, и еще как! Кровь Огни, проклятье, да я и сам ее разделяю!

Схватив Стуля за парчовую мантию, Гульд потащил его в переулок.

— Смотри хорошенько, маг. Все случилось в полной тишине: никто вокруг не проснулся, даже собаки в садах молчали. Скажи, кто это сделал? — Он отпустил мантию Офана и отступил назад.

Маг поспешно произнес несколько заклинаний, и воздух вокруг него стал ледяным.

— Заклятие тишины, сержант, — прохрипел он. — Парень кричал — боги, как же он кричал! Но вокруг него сомкнулся сам воздух, окутав беднягу плотным покрывалом. Это высшее колдовство, Гульд. Выше просто не бывает. Даже запах не смог вырваться наружу и напугать собак по другую сторону этих стен…

— А как насчет экипажа? Такое впечатление, будто его протаранил бешеный бык. Проклятье, да загляни ты уже в мозги лошади!

Стуль Офан, шатаясь, подошел к дрожащему, покрытому пеной животному. Едва он протянул руку, конь моментально встал на дыбы, закатив глаза и прижав уши. Маг выругался.

— Лошадь свели с ума! Сердце у нее бьется что есть силы, но она не может сдвинуться с места. Не пройдет и часа, как бедолага сдохнет…

— Но что она видела? Какой образ остался перед ее глазами?

— Все стерто, — ответил Стуль Офан. — Начисто.

Оба повернулись, услышав быстро приближающийся стук кованых копыт по булыжникам. Появился всадник в доспехах, бесстрашно проехав на своем белом коне мимо стражников.

«Во имя Худа, какой вообще смысл в этом кордоне стражи?»

Новоприбывший был в белом, подбитом мехом плаще, покрытом белой эмалью железном шлеме и серебристой кольчуге. Головка эфеса его меча походила на цельный отполированный опал.

Выругавшись себе под нос, Гульд крикнул всаднику:

— Что привело вас сюда, Смертный Меч?

Всадник спешился и снял шлем, открыв узкое, испещренное шрамами лицо, на котором сверкали близко посаженные черные глаза. Взгляд его обратился к освещенной фонарями сцене в переулке.

— Гнуснейшее из деяний, — прохрипел он тонким срывающимся голосом. Рассказывали, что кинжал наемного убийцы Д’рек едва не рассек ему горло десяток лет назад — но Тульгорд Виз, Смертный Меч Сестер, выжил, в отличие от наемника.

— Это не вопрос религии, — сказал Гульд. — Хотя я благодарен вам за вашу клятву рыскать в ночи, пока убийца не будет найден…

— Найден, сударь? Да я поклялся порубить его на куски! И что вы, циничный неверующий, можете знать о вопросах религии? Вы не чуете во всем этом Худова смрада? А ты, маг, станешь отрицать истинность моих слов?

Стуль Офан пожал плечами:

— Могу со всей определенностью утверждать, Смертный Меч, что преступник — некромант, но это еще вовсе не означает, что он поклоняется Богу Смерти. Собственно, жрецы не признают некромантию. В конце концов, подобное темное искусство есть покушение на магический Путь Мертвых…

— Они не признают ее из чисто политической выгоды. Ты бесхребетный, плаксивый глупец, Офан. Я ведь скрещивал клинки с Вестником Худа — или ты уже забыл?

Гульд заметил, как вздрогнул при этих словах один из стражников.

— Вот что я вам скажу, Тульгорд Виз, — подал голос сержант. — Смерть в данном случае не была целью злоумышленника. Как не была ею и до этого.

— В каком смысле?

— Да в таком, что убийца… э-э-э… кое-что собирает…

— Что он собирает?

— Части тел.

— Части тел?

— Если точнее — органы. Те, что обычно считаются жизненно важными. Естественно, если их забрать, наступит смерть. Замечаете разницу?

Тульгорд Виз облокотился на луку седла:

— Семантика не относится к числу моих любимых игр, сударь. Если преступнику нужны только органы, то зачем ему тогда уничтожать души?

Гульд повернулся к магу:

— Тут и впрямь имеет место уничтожение душ, Стуль Офан?

Тот неуверенно пожал плечами:

— Или… их кража, сержант, что, естественно, проделать несколько сложнее…

— Но зачем красть души, если гораздо легче их уничтожить, дабы никто уже потом не смог их допросить?

— Не знаю.

Тульгорд Виз снова уселся в седло, положив на рукоять меча руку в перчатке.

— Не препятствуйте мне, сударь, — сказал он Гульду. — Мой клинок свершит справедливую кару.

— Пусть уж лучше этот безумец корчится на крючьях, — ответил Гульд. — Или вы считаете, что этого хватит, чтобы утолить охватившую город жажду крови?

Смертный Меч замолк, но лишь на мгновение.

— Полагаю, мой поступок вполне удовлетворит горожан, сударь…

— Вряд ли этого будет достаточно, Смертный Меч. Все-таки было бы лучше протащить преступника по всем улицам, но это уже зависит не от меня. В любом случае, — добавил Гульд, шагнув вперед, — это вам лучше держаться от меня подальше. Предупреждаю: даже не пытайтесь мне мешать, Смертный Меч.

Тульгорд Виз успел наполовину извлечь из ножен оружие, прежде чем к нему подскочил Стуль Офан, удержав его руку.

— Тульгорд, это уже слишком! — проблеял маг.

— Убери свои дряблые пальцы, свинья!

— Оглянитесь вокруг, сударь, умоляю вас!

Смертный Меч огляделся, затем медленно убрал оружие в ножны. В отличие от Стуля Офана, он явно не слышал лязга шести арбалетов, но все они теперь были направлены на него, и выражения лиц стражников Гульда не оставляли сомнений в их намерениях.

Сержант откашлялся.

— Это двенадцатая ночь подряд, Смертный Меч. Полагаю, мои люди принимают происходящее крайне близко к сердцу. Нам нужен убийца, и мы его найдем. Так что повторяю еще раз: держитесь от меня подальше, сударь. Не хочу оскорблять ни вас, ни вашу честь, но попробуйте только снова вытащить меч, и вас мигом прикончат, будто бешеного пса.

Пинком отшвырнув Стуля Офана, Тульгорд Виз развернул коня.

— Вы насмехаетесь над богами, сударь, и ваша душа за это поплатится.

Он пришпорил коня и ускакал прочь.

Мгновение спустя впряженная в экипаж лошадь внезапно рухнула наземь, и тут же раздался тяжелый щелчок.