Вместо всего этого такое огромное и такое холодное пространство. И далекие-далекие огоньки, насылающие ужас и тоску. Здесь ощущаешь себя одиноким даже в толпе. Здесь хочется ссориться, кричать и даже драться, просто чтоб не забыть, что ты — живой. Что ты не один. Чтобы не забыть и чтоб тебя не забыли. И все равно не выходит. С кем ссориться, на кого кричать, если ты в пустоте? А взмах занесенной для удара руки длится бесконечно. Здесь нет времени, оно сожрано пространством. А это очень страшно, когда пространство становится на место времени.

Ты не нужен… не нужен… не нужен… знаешь, почему тебя нет? А вот поэтому. Потому что не нужен. Ненужный ты… и значит, тебя нет. Нет и никогда не было. Потому что не нужен…

А эти хваленые звезды с равнодушной злобой глядят вниз. Они и правда злые, раз под ними творятся столь злые дела. Где это было видано, чтоб Невесты сами выбирали себе мужей? А теперь… и не мужей даже, а… обнаглевшие Невесты просто хватают понравившихся им молодых гномов и таскают их почем зря в свои палатки. А те и рады, дурни. Разве ж так должно поступать уважающим себя гномам? А может, это уже и не гномы вовсе?

Сидеть и смотреть на выгнутый, опрокинутый мир и слышать, как совсем рядом, за тонкой тканью палаток, опрокидываются устои и заветы рода…

Сидеть, умирая от одиночества, а потом вдруг поймать точно такой же взгляд… и еще один… и еще… Передавать эти взгляды от одного другому, от одного другому, как родовую чашу в круге. Невидимую, но такую реальную. Пить из нее дивный напиток исчезнувшего времени. Снова дышать. Жить. И воспрянуть духом, потому что есть еще гномы, не перевелись еще. Не всех спалило безумным солнцем верхнего мира, не все продались за лживые человечьи звезды. Есть еще наши. Есть.

Смотреть друг на друга, прозревая дорогу, а потом тихо встать и раствориться в ночи. Суматохи вокруг полно, никто не заметит исчезновения небольшой группы стариков, да и кому до нас дело?

Домой!

Домой!

Назад. В родную Петрию.

Умирать?

Пусть. Старикам все одно умирать, зато дома…

Тьма укрывает нас. Тишина прячет наши шаги. Удача улыбается нам. Она всегда улыбается идущим на смерть, ведь им нечего терять, они ничего не боятся, а значит, могут потребовать любой награды. Вот мы и требуем. И удача, склоняясь перед нами, смиренно открывает нам двери родного дома. За ними смерть, ну так что с того? Нужно было уйти куда-то, совсем уйти, поверить, что возвращение невозможно, чтобы понять, как же он нам дорог, наш старый привычный дом, дорог настолько, что никакого «невозможно» отныне не существует. «Невозможно» это для тех, кто собирается выжить, а мы просто идем домой.

И вперед. Только вперед. О нашем пути, верно, сложат легенды. О том, как последние гномы шли домой. Нам их уже не услышать, так что с того? Что нам за дело до чужих песен? Мы просто придем домой. Войдем, вздохнем облегченно и счастливые встанем меж огромных каменных ладоней, встанем и тихо скажем: ау, мы здесь! мы вернулись! И тогда каменные ладони сомкнутся.

Что? Какие-то люди? Их даже много?

Вперед!

Вы что, не понимаете, что нас все равно больше?! Сколько бы нас ни оставалось и сколько бы ни прибыло их, нас все равно больше!

Жалкие переростки не остановят гномов, спешащих умереть вместе со своей родиной. Прочь с дороги! Мы не хотим вашей смерти! Мы просто хотим домой. Войти в свой дом. Просто войти. А дверь захлопнется сама. Навсегда, переростки. Навечно.

Гномы! Сомкнуть ряды! Это только кажется, что нас мало! Разве вы не видите огромный незримый шарт, окружающий нас со всех сторон? Шарт нашей безумной надежды! А еще у нас есть топоры. Маленькие, конечно. Большие остались внизу, в Петрии. Но мы и маленькими справимся, переростки, верите?

Вижу, что верите…

Да и не надо нам с вами сражаться. Мы ведь никому зла не делаем, мы просто идем домой.

Ах, вас поставили охранять Петрию от людей, чтоб никто туда по жадности да глупости за гномским добром не сунулся и не погиб ненароком? Это правильно, переростки. Выполняйте приказ Его Величества. Охраняйте Петрию от людей, охраняйте ее от себя, а нас пропустите… ведь мы не люди.

Ну, вот и договорились.

Мы ведь никому не скажем, что вы нас пропустили.

Мы уже никогда никому ничего не скажем.

Прощайте, переростки… и если в вашем безумном мире можно быть счастливыми — будьте счастливы!

Они уже почти дошли.

Благословенные ворота были совсем рядом. Еще какой-то десяток шагов, и уютный полумрак принял бы их, но в этот миг тяжко содрогнулась земля. Так тяжко, что даже привычные ко всему гномы вострепетали от ужаса.

— Быстрее! — закричал один из них, самый сообразительный, но было поздно.

Потому что ворота клацнули, словно огромный каменный рот, с треском и скрежетом сомкнулись прямо перед ошарашенными гномами, и вся огромная масса древнего камня, что звалась еще так недавно Петрией, гулко ухнув, стала оседать внутрь себя.

И гномы и люди застыли, потрясенные величием разыгравшейся катастрофы. Никто не смел двинуться, да и был ли смысл бежать? От такого не убежать ни человеку, ни гному. От такого разве что птица спасется.

Огромным каменным барабаном рычала земля, поднималась великая тьма, и, словно птицы, пели умирающие скалы.

По какой-то счастливой случайности ужасающее оседание не затронуло группу людей и гномов. И когда все наконец стихло — а кто знает сколько времени прошло, день ли, час ли, но уж никак не меньше вечности, — командир небольшой заставы, нарочно оставленной у Петрийских Врат, дабы никакие мародеры на гномское добро не посягали, окликнул замерших недвижными камнями гномов.

— Эй, недомерки, в нашем мире можно быть счастливым, честное слово! Даже недомеркам это не запрещается!

— Наши Боги от нас отказались! — потрясение прошептал один из гномов, глядя на то место, где некогда были Петрийские Врата. — Они захлопнули дверь… прямо перед нашим носом.

— Ну и плюньте на них! — жизнерадостно посоветовал все тот же человек. — Наш Бог добрый. Он с вами такого нипочем не выкинет!

— Нет, — тихо сказал другой гном. — Они не отказались от нас. Они повелели нам жить. Постыдно бросать неоконченную работу лишь оттого, что тебе материал не нравится. Достойный упоминания мастер должен сотворить шедевр из любого материала. Будь то Петрия, Олбария или что угодно другое…

— И что же нам делать? — спросил кто-то.

— Возвращаться. Думаю, эти достойные люди дадут нам сопровождающего.

— А… Невесты?

— Придется сотворить шедевр и из этого материала.

— То есть?

— Ну… думаю начать нужно с того, чтобы понравиться им. А для этого стоит перестать их осуждать. Это по меньшей мере.

— Не хочешь же ты сказать…