– Далеко повели?

– Не ведаю. Как за ворота выводили – видал, а потом – кто знает.

– Расстреляли?

– Если и расстреляли, то не рядом, подальше увели – иначе мы бы услышали.

– А ты, значит, присягу Гитлеру принял?

– Не-а. Присягу принял Горбылёв Михей Савельевич, тыща девятьсот шестнадцатого года произведения, уроженец деревни Кулички Чертовского уезда Волынской губернии.

– Так тебе и поверили, что ты волынил у чёрта на куличках.

– Ну, не так, конечно… Михеем Горбылёвым назвался ещё нашим ополченцам, с которыми по лесам лихо маял. Чего было народ раньше времени пугать? А из всех доку'ментов у меня при себе только четвертушка от газеты «За Родину» – в кисете с горсткой махры осталась. «Синеву» с партачками под шинелью и грязью никто не разглядел[21]. Да и не до того было. Немцам на допросе так же назвался. Михей Горбылёв был моим брательником из соседнего села. Преставился он в двадцать девятом. А я аккурат в те года и сорвался искать себе лучшей доли… Вот и подписался у немцев за него, значитца. Ничего, скоро Там свидимся – я тогда перед ним повинюсь.

– Ты Туда не спеши. А вот рассказывать поторопись.

– Из лагеря пригнали в город. То ли школа была, то ли казармы какие-то. В общем, это оказалась база по подготовке диверсантов. Именовалась Абверкоманда 203. Потом начались тренировки и распределение. Кто тупой и здоровый – пошли во второй взвод, кто тупой и дохлый – в третий. А всех остальных в первый. Первый взвод – это те, кто затем диверсантами стал. Второй взвод – охрана. Их иногда на карательные акции привлекали. Третий взвод – хозяйственники. Хотел я в третий взвод попасть, под «мужика» косил. Но там как-то раз кипеж вышел из-за пайки. Сначала на дыбы поднялся и клыки показал, а только потом, когда трое чуханов кровью умылись, допёрло, что меня в натуре раскрутили. Так загремел в диверсанты. Начальник, сразу скажу: сначала думал, что фуфло вытянул, а оказалось, что фарт. Даже хозяйственники в экзекуциях участвовали. А комендантский взвод, это который второй был, уже через неделю по уши в крови замазался. Нам же выпало только готовиться и тренироваться.

Наставники были из наших. Капитан Коротковский учил минно-взрывному делу. Лейтенанты Безруков и Быков вели занятия по физической подготовке, стрельбе и рукопашному бою. Старшим был подполковник Кусков. Они приходили на занятия когда в нашей форме, когда в немецкой. Иногда заявлялись вообще в обычном прикиде.

Кормили нормально, паёк был лучше, чем красноармейский. По воскресеньям водку в обед и на ужин давали. Увольнительные выписывали. Но чтобы ходить обязательно по трое. Два наших и какого-нибудь костолома из второго взвода дадут в нагрузку. Тогда я узнал, что наша база находилась в Смоленске. Немцы улицу как-то на свой лад называли. Надпись была, но их буквы разбирать так и не научился. На слух понимал, а читать – облом.

Несколько раз приезжал начальник команды с проверкой. Такой длинный, худой и с усами. Инструкторы его упоминали как подполковника Вернера. Может, немец, а может быть, из прибалтов. И ещё один приезжал проверять. Этот точняком немец был. Здоровый такой. И по-нашему говорил коряво, но понятно. Что не по нраву – так и по морде стеком мог заехать. Мы после бега построились перед ним – сказал, дескать, все слишком грязные да неопрятные, и нашему лейтенанту Быкову врезал по роже. Не сильно, заметно, что руку удержал, но опустил показательно.

До мая мы в Смоленске находились, а потом вывезли всех за город и поселили на бывшей станции МТС. Там продолжили мурыжить занятиями – подготовкой. Иногда и днём, и ночью. Один из наших ногу сломал – отправили в госпиталь. Больше его не видели. И ещё один фраер «колотушку» себе под ноги умудрился уронить[22]. Его-то насмерть, а троих, кто был с ним рядом, осколками сильно посекло. Их тоже в госпиталь отправили.

И постоянно по одному допрашивали – всю душу вынули. До наших, конечно, им далеко, но выдавили, что у хозяина в гостях намастрячился баранку крутить[23].

В середине мая меня забрали из абверкоманды и отдали в группу оберфельдфебеля Малера. С ними пообтирался неделю. Тоже тренировались. Друг к другу приноравливались… Начальник, ежели меня прямо здесь не собираешься в расход выводить, то, может, фельдшера позовёшь? Мозжит, аж спасу нет…

– А ты излагай скорее. Быстрее к доктору попадёшь. Если заслужишь.

– Так и так перед тобой, как перед попом на исповеди. За все свои ходки у следаков так не пел.

– Когда за уголовщину тебя брали, речь шла только о сроке. А сейчас за шкуру свою стараешься. Продолжай, а мы послушаем.

– Да, собственно говоря, всё уже рассказал. После того как были набраны группы, в начале июня нам устроили проверку. Стреляли, бегали, маскировались, снимали часовых… Некоторые четвёрки разбросали – криво сбацали. Осталось пять четвёрок и две пятёрки. Три группы, как и мы, перешли линию фронта. Остальных должны были забросить на парашютах. У нас старшим – оберфельдфебель Малер, обергефрайтор Гюнтер – радист. Третьего они звали Вальдемар. Как соображаю, русский он. Похоже, из старорежимных. Звания не знаю. Вальдемар должен был мосты наводить и базарить[24]. До кучи радистом числился. Они с Гюнтером вместе с этим ящиком возились. Мне поручалось взрывать – минировать, обеспечивать всех жратвой, ну и, по ходу, всякая другая ерунда. Ну, как уже сказал, надо было как шоферюге базарить с народом на дорогах, в автобатах и на складах. Линию фронта перешли два дня назад. Вчера в лесу была встреча с одной из наших групп. Вальдемар и Малер побубнили с ними и разбежались. Мы с Гюнтером только полянку и тропинки охраняли. Вечером он на своей шарманке стучал.

– Когда следующая встреча и сеанс связи?

– Начальник, меня за кента не держали и с собой кирять не пристёбывали[25]. Что они накумекали – я без понятия.

– Что ещё рассказать можешь?

– Сегодня агрегатом разжились. Водила – фраерок лоханутый, тормознулся на большаке. Ему Вальдемар по ушам протёр: мол, подбрось до КПП, – пацан и подхватил нас. Проехали немного, в перелеске встали, а Вальдемар с Гюнтером уже ушастика из-за баранки выволакивают. Видно, этот волчара успел его тяпнуть по шлямбуру[26], – тот и отрубился. Оттащили от дороги подальше в лес и бросили. После уже я шоферил. Катались, для понта какое-то хозяйство Степанова искали. Сами уши навострили и дыбали кругом[27]. А после того как на вашу засаду нарвались и заторчали наглухо, и так всё понятно. В общем, раскрутился до последней ниточки[28].