Даже сама не поняла, как легко произнесла – с «вашим папой». Раньше никогда бы так не сказала. Потому что папа в их разговорах всегда фигурировал как «наш», а тут вдруг выскочило. Оговорочка по Фрейду, что ли? Пора уже отделять мух от котлет, что «наше», а что «ваше»?

Слава богу, что Олька ничего не заметила. Подхватила тарелки, понесла их в комнату.

– Я чай чуть позже принесу, Оль… – тихо проговорила ей в спину Настя.

Снова кликнула номер Валентина. И снова получила то же самое. Как в той песне: крикну – а в ответ тишина… Да, кричать было бы легче, наверное. И вообще… Хватит уже звонить! Надо просто взять себя в руки и ждать… Ведь придет же он домой рано или поздно!

Через час он вдруг позвонил, спросил с тревогой в голосе:

– Что-то случилось, Насть? У меня столько вызовов в телефоне… Что-то с девчонками, да?

– Нет. С девчонками все в порядке. Это у меня случилось, Валь. Вернее, у нас… Ты можешь прямо сейчас домой приехать? Иначе… Иначе я с ума просто сойду…

– Да что случилось, ты можешь вразумительно объяснить?!

– Нет, вразумительно не могу… И сама ничего не понимаю… Это ты должен мне объяснить – вразумительно…

– О господи… Ладно, сейчас приеду. Если уж так приспичило…

– Давай. Жду.

Опустила руку с телефоном, глянула на часы. А время-то и впрямь детское – всего-то девять часов! А ей казалось, вечность маетная прошла, пока дозванивалась… Наверное, Валя и не планировал так рано домой возвращаться! Наверное, у него в самом разгаре было все это… Как оно называется, даже слова не подобрать! Свидание? Любовь? Адюльтер? Фу, какое слово мерзкое – адюльтер…

Для себя решила, что все вопросы задаст ему прямо в лоб. Чтобы все было по-честному. И ответов от него потребует тоже честных. А потом… Что же будет потом? Как же они теперь жить будут – со всем этим? Ведь дальше с этим жить не получится…

Не получится, потому что не сможет она. Вот если бы не любила – смогла бы, наверное. А так… Слишком больно будет жить с этим дальше. Невыносимо больно.

Господи, а как же девчонки? Что ж она только о себе думает? Девчонки-то ей ничего плохого не сделали, они не виноваты ни в чем! Она же для них мать… Ой, что же теперь будет, господи? Неужели надо смириться с Валиным предательством из-за девчонок?

Так для себя и не определила разумного выхода. Да и есть ли он вообще, этот выход? Вот уже и дверь в прихожей хлопнула – Валя пришел…

Выскочила из кухни, закрыла плотно дверь в девчачью комнату. Не надо им предстоящий разговор слышать… Столкнулась с Валей в коридоре и отпрянула от него испуганно.

– Что с тобой, Насть? Ты чего от меня так шарахаешься? – спросил он почти весело, и эта веселость придала ей еще больше решительности.

– Иди на кухню, там поговорим…

– Ну хорошо, хорошо… Как скажешь…

Войдя вслед за ним на кухню, она так же плотно притворила дверь, развернулась, оперлась о нее спиной. И спросила тихо:

– Ты где сейчас был, Валь?

– Как где? У Ивана, в гараже… Я же говорил тебе утром!

– Нет, Валь. Не было там тебя. Иван еще вчера к матери на три дня уехал. Я Лене звонила, она мне так сказала. Где ты был, Валь? Только давай правду, ладно? Это я раньше каждому твоему слову верила безоглядно, а теперь… Теперь не смогу больше. Правду давай. У тебя кто-то есть, да?

Валя качнулся на стуле, отвел взгляд в сторону. Лицо его вмиг будто стекло вниз, кадык на худой шее дернулся мучительно.

Настя ждала. Ждала, что он заговорит. Валя молчал. Он так страшно молчал, что она не выдержала:

– Говори все как есть, Валь… Я же знаю, что ты врать не умеешь. Говори… У тебя кто-то есть, да?

Валя снова сглотнул трудно, потом замотал головой, и непонятно было – то ли он возмущен ее вопросом, то ли просто не может произнести ни слова. Проговорил хрипло:

– Ой, Насть… Что же ты со мной делаешь… Если б ты знала, как мне трудно сейчас…

– Мне тоже трудно, Валь. Но что делать? Что ты мне предлагаешь? Молчать и ничего не спрашивать? Сам понимаешь, выхода у нас нет… Надо сказать, Валь. Набраться смелости и сказать. Только не придумывай ничего, ладно? Я же сразу пойму… Где правда, а где ложь, сразу пойму!

– Да, выхода нет, получается…

Валя вздохнул так, что она сразу поняла: он сейчас правду скажет. Ту самую ужасную правду, которой она так боится и о которой слышать ничего не хочет. Уже – не хочет. Зачем, зачем она затеяла этот разговор, не надо было! И неужели теперь поздно вернуть все назад, в то самое время, когда жила в счастливом незнании?

Сердце так сильно бухало внутри, что даже и не расслышала, что в следующую секунду произнес Валя. Но услышать все же пришлось… Сама этого хотела, вот и пришлось!

– …Хорошо, я тебе скажу. Все как есть скажу. Я влюбился, Насть… Да, влюбился. И ничего с собой не могу поделать. Это… Это сильнее меня оказалось. Я думал, что смогу с этим справиться, но нет… Не получается у меня. Если б ты знала, как мне тяжело тебя обманывать… Как мерзко… Поверь, я этого вовсе не хотел, слышишь?

– Да, Валь… Да, я тебя услышала. И знаешь… Я бы даже поплакала сейчас, накинулась бы на тебя с кулаками, с обвинениями… Да, если бы смогла. Но отчего-то сил нет… Мне кажется, еще немного, и я… Я просто умру… Такая вдруг пустота ледяная внутри образовалась… А впрочем, что это я о себе! Давай решать, что же нам дальше делать. Ты… Ты уйдешь к своей любимой, да?

– Нет. Никуда я уходить не собираюсь. Как же я уйду, ты что? У меня же здесь дети… Мои дети…

– Ах, у тебя дети… Твои, стало быть, дети… Уже не мои, да? Ты хочешь сказать, что они в один миг мне чужими стали?

– Нет, нет… Вовсе я это не хотел сказать, Насть, что ты… Я же знаю, какая ты хорошая мать. Как они тебя любят… Даже больше, чем меня, любят. И поэтому я не смогу… Да, я не знаю, что мне делать, Насть. Совсем запутался… Что мне теперь делать, а?

– Ты у меня спрашиваешь? Ты хочешь, чтобы я за тебя все решила? Хорошо, я решу…

Закрыла глаза, набрала в грудь побольше воздуха, будто перед прыжком в ледяную воду. И проговорила тихо, сама не веря тому, что это она сейчас произносит:

– Уходи, Валь. Если разлюбил, уходи. Зачем жить с нелюбимой женщиной? Жить и все время думать о другой? Это, знаешь ли, оскорбление для той, которая нелюбимая…

– Но Насть… Как же… – почти прошептал Валя тихо и удивленно. А она повторила уже более решительно:

– Уходи, Валь! Не хочу с этим жить, не хочу… Не смогу просто. Уходи!

– Насть… А девчонки как же? Как я им… все объясню? Они ж не поймут… Ну что я им скажу, что? У вас новая мачеха теперь будет?

Настя вздрогнула и согнулась, будто ее сильно ударили кулаком под дых. Отдышавшись, проговорила тихо, но довольно решительно: