и у них есть лицензии, стаж? Полицейские? Детективы? Что за бюро добрых услуг? Как так они смотрят эти… уровни эмоций у людей, которых в жизни не видели, знают, где находится тот или иной человек, или что с ним произойдёт? Способны менять… реальность? И что такое аяты?

На пороге я остановилась. Застыла как вкопанная, с единственным пониманием, что если сейчас же не получу ответы, то сдохну. Естественно, от любопытства. Деятельность бюро виделась мне странной, таинственной, скрытой за огромным замком для большинства обывателей. Я же, как тот Буратино, подсмотрела в замочную скважину, за которой угадывалась длинная лестница, ведущая в неизвестность, где раскроются важные тайны. Сам же Буров выглядел папой Карло с золотым волшебным ключом, которым он размахивал у меня перед носом.

Я развернулась и уверенно вернулась к столу. Меня распирало вопросами. Разъедало. Буквально мучило, заставляя возбужденно гореть.

— А как же врачи? Может, эту девушку… Алию… нужно срочно показать психиатру? Там проведут консультации. Пропишут ей таблетки. А, может, стоит вызвать полицию? Так будет легче найти убийцу или предотвратить преступление.

Михаил, до этого что-то читавший, оторвал взгляд от монитора и показал на кресло, снова приглашая присесть. Вид у него был… скучающим? Я его не удивила, из чего пришлось сделать вывод, что я не первая и не последняя задаю такие вопросы.

— Мы решаем разные проблемы, Василиса, — мягко и вкрадчиво произнёс он. — Как ты заметила, мы обладаем технологиями, недоступными для большинства людей. Сама подумай, что мы им всем расскажем?

Про себя я отметила переход на «ты». Интересно, мне тоже можно к Бурову так обращаться?

— Можно, — громко разрешил Буров, и я вздрогнула.

Да что он за человек? И по глазам поняла — слишком много вопросов. Терпение скоро закончится, а главного я не узнаю. Хотя… Важным тут было всё, но пришлось выбирать.

— Ну… можно им показать то же, что показали и мне.

— Это так не работает, Василиса.

— А как это работает?

— Понимать, как устроена работа бюро, могут только те, кто способен выходить в надпространство. Такие люди есть, но их немного. Вернёшься к истокам — поймёшь. Тебе нужно больше доверия.

— А вдруг неудача?

Я представила, что будет, если женщина и ее дети погибнут. Холодком повело по спине, пробежалось вдоль позвоночника, замерзло льдом в кончиках пальцев, заставив оцепенеть. И тут же бросило в жар.

— И так бывает, — невозмутимо ответил Буров. — Но без нас вероятность худшего сценария многократно повысится.

— Как вы можете быть в этом уверены?

— Могу и уверен. Ещё вопросы есть?

— Да. Хочу узнать, как это работает.

— Работайте и узнаете, — снова перешёл на «вы» мой начальник. — Вас Елизавета Андреевна давным-давно заждалась.

Пристальный взгляд я не выдержала. Пересохла контактная линза, и пришлось проморгаться, чтобы вернуть ей влажность. Ну и, по сути, очнуться. Информация потрясла новизной, я утопла в ней, как в болоте. Увязла по самые уши, но толком ничего не узнала. Опять надпространство какое-то свалилось на мою бедную голову. А ещё в этом бюро, оказывается, работают какие-то особенные люди, и я в их скромном числе. Конечно, обо всём этом я размышляла уже по дороге, искренне надеясь, что не выгляжу совсем идиоткой. Но чувствовала себя именно так, несмотря на то, что Михаил Буров мне не отказал и постарался прояснить ситуацию.

Может, потому я с удовольствием погрузилась в работу и через полчаса приняла, что столкнулась с чем-то весьма увлекательным и поистине странным. Непривычным — так точно.

Бюро изменения судеб существовало лет десять. В штате маленькой неприметной конторки числилось семь человек. Со мной, выходит, все восемь.

Главным был, конечно, начальник. Михаил Буров. На вид ему было лет тридцать семь. Весьма интересный мужчина, окруженный ореолом таинственности. Она притягивала, хотелось его разгадать. Вероятно, не женат, хотя и не обязательно. Просто на безымянном пальце я не обнаружила кольца, из чего и сделала несложные выводы.

Ирина Мелких вела бухгалтерский учёт, и с ней было проще всего. Цифры, отчёты, балансы. И явный интерес к шефу, что, в общем-то, не удивляло.

Некий Максим Козлов и Настя Кошкина (с ней мы тоже оказались знакомы) работали в «поле» и на данный момент собирали информацию по десятилетнему школьнику, которого доставали подростки. В бюро обратилась соседка, заметившая перемены в поведении и настроении мальчика и, к счастью, забившая тревогу. Почему она обратилась в бюро, а не к родителям или в полицию, было совершенно неясно, но я надеялась всё разузнать. Пример Алии слепым бельмом маячил перед глазами.

Так я выяснила, что деятельность бюро не ограничивается представлением услуг в офисе. Сотрудники работают в городе, ездят в командировки.

Репнин Глеб — весёлый парень, встретивший меня вчера у лифта, работал в бюро прогнозистом. Рассчитывал вероятности будущего, искал узловые точки на жизненных перекрёстках клиентов, заботился о безопасности базы данных бюро и эмоциональном фоне сотрудников.

А Петровиченко Алена — аналитиком и человеком, находившим причины проблем. Специалист по распутыванию кармических узлов и их корректировке.

Помощнице же Михаила, Пивновой Елизавете Андреевне (а в скором будущем — мне), вменялось в обязанности отвечать на звонки, встречать гостей, общаться с ними и согласовывать встречи с нужными специалистами бюро, приносить кофе Бурову, планировать его рабочее время и вообще быть на побегушках.

В конце концов, за час пребывания на рабочем месте вопросов только прибавилось. Я смотрела на репродукцию «Утро в сосновом бору», висящую на стене офиса, и чувствовала себя срубленным деревом, которое Буров приставил к пню с задачей восстановиться. Предложил как-то проявить волшебство, неведомым образом вернуться к истокам… Понять. Но что понимать под истоками? Что понять, а, главное, как?

Да уж, стажёр из меня отвратительный. Тут надо постараться, чтобы не вылететь с работы хотя бы до конца этой недели. Что уж говорить про весь испытательный срок?

Сорванное знакомство тоже может принести много пользы

Шестнадцатиэтажный дом, в котором проживала Алия, высился суровым мрачным исполином на фоне мелких пятиэтажек, притягивая к себе взгляды всех, кто не привык бывать в этом месте. Эдакий красно-коричневый великан с белыми нарядными вставками-балконами, неведомым образом оказавшийся среди невзрачных лилипутов из серых панелек. Почему застройщики решили так надругаться или, наоборот, возвеличиться над общей архитектурой спального микрорайона неизвестно, но здание неоспоримо стало местной достопримечательностью и ориентиром для любых передвижений местных обывателей.

— Приехали, — произнесла Настя и улыбнулась мне. — Волнуешься?

— Есть немного. Слишком много вопросов.

— Все через это проходят. Как тебе шеф?

— Ну… Кажется, он может быть строгим. И требовательным к мелочам.

— Правда