Генерал-майор Л. Г. Корнилов был возвращен в военное ведомство с назначением командиром 1-й бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии, расквартированной на острове Русский во Владивостоке. «Лично я здешними местами очень доволен, – писал он. – Тяжеловато, но зато приволье и дело живое; у нас, несмотря на суровые холода, всю зиму шли маневры, боевые стрельбы и пр., а я до всего этого большой охотник». И несколько ниже: «Условия весьма тяжелые, занимаем небольшую квартирку в недостроенном доме, квартира сырая, климат здесь суровый, крайне резкий. Таиса и Юрка стали болеть».

Лавр Георгиевич начал хлопотать о переводе в Европейскую Россию. Такая возможность появилась в начале 1914 года. Были предложения продолжить работу в Главном управлении Генерального штаба. «Но в канцелярию меня не особенно тянет», – признавался он, а строевую должность не предлагали.

Через несколько месяцев после этого письма началась Первая мировая война, резко поменявшая все планы и саму жизнь.

19 июля 1914 года, в день объявления Германией войны России, генерал-майор Корнилов в соответствии с мобилизационным предписанием убыл на Юго-Западный фронт. Проехав через всю страну от берегов Тихого океана до Карпат, он в августе того же года прибыл на театр военных действий и вступил в командование 2-й бригадой 49-й пехотной дивизии.

В декабре 1914 года Лавр Георгиевич получил назначение на должность командира 48-й пехотной дивизии 24-го корпуса 8-й армии. Корпусом командовал генерал от кавалерии Афанасий Андреевич Цуриков. Это был хорошо подготовленный, грамотный в военном отношении офицер. Он окончил Николаевское кавалерийское училище и Николаевскую академию Генерального штаба. После окончания академии командовал кавалерийскими полком, бригадой и дивизий. 24-й пехотный корпус под свое командование получил в январе 1914 года, и за оставшиеся до начала войны месяцы успел провести ряд мероприятий по боевому сколачиванию его соединений. В то же время, как кавалерийский начальник, Афанасий Андреевич с определенным пренебрежением относился к пехоте, плохо знал ее тактику и явно недооценивал боевые возможности. Проблема усугублялась и тем обстоятельством, что командующий 8-й армией генерал от кавалерии А. А. Брусилов был также чисто кавалерийским военачальником и в связи с маневренным характером начала Первой мировой войны основную ставку делал на кавалерию.

Л. К. Корнилов – начальник 48-й пехотной дивизии (1914 г.).

Доверенная под командование Л. А. Корнилову 48-я дивизия была пехотной. В ее составе находились овеянные славой Румянцева и Суворова 189-й Измаильский, 190-й Очаковский, 191-й Ларго-Кагульский и 192-й Рымникский полки. Но так как пехота могла передвигаться только пешим порядком, то маневренность этого соединения, по сравнению с кавалерией, была намного ниже. Тем не менее, ведя наступление в рамках Галицийской битвы, 20 августа соединения 24-го корпуса заняли город Галич.

Правда, командующий 8-й армией генерал А. А. Брусилов в своих мемуарах указывает другую дату. Он пишет: «22 августа мною было получено донесение командира 24-го корпуса, что сильно укрепленный Галич без всякого сопротивления был им взят с захватом всей тяжелой артиллерии и разных запасов, которые были там сосредоточенны». Возможно, это время потребовалось для того, чтобы доставить это донесение со штаба корпуса в Боброк, где в то время располагался штаб 8-й армии?

После этого войска 8-й армии, выдвинутые к западу от Львова, заняли исходное положение для штурма Гродекской позиции. 24-му корпусу было приказано, оставив небольшой гарнизон в Галиче, остальными силами форсированным маршем двигаться на соединение с остальными войсками армии для занятия района на ее левом фланге. Его головные части попутно принимали участие во взятии Миколаева (24 августа), и к 27 августа весь корпус успел занять исходное положение для наступления в указанном районе.

К 28 августа обстановка в полосе 8-й армии складывалась следующим образом. Противник, отступавший от Львова, остановился на Гродековской позиции на правом берегу Верешицы. К тому времени с глубины территории Австро-Венгрии к этой позиции противником были выдвинуты резервы и переброшены войска с других направлений. Однако о составе и численности этих войск русскому командованию известно не было.

О том, как развивались события, позже А. А. Брусилов писал: «Я считал, однако, что подкрепления должны были быть серьезными и что противник… вероятно, сам перейдет в наступление. Являлся вопрос, при подобной обстановке переходить ли мне в наступление или принять оборонительный бой. По моему неизменному правилу, которого я держался до конца кампании, поскольку это было хотя мало-мальски возможно, я решил перейти в решительное наступление. С рассвета 28 августа, зная, что противник, по всей вероятности, обладает значительно большими силами, чем я, и сам может перейти в наступление, я решил двинуть свои войска, ибо считал для себя более выгодным втянуться во встречный бой…

В действительности австрийцы того же 28 августа тоже перешли в наступление, и получился тот встречный бой, который я и предвидел. На всем фронте 8-й армии силы противника, по сравнению с нашими, оказались подавляющими, а кроме того, он значительно превосходил нас количеством тяжелой артиллерии. На всем фронте с рассвета завязался жестокий бой… В первый день сражения … на левом фланге против 24-го корпуса были направлены главные силы противника. К вечеру выяснилось, что потери наши велики, вперед продвинуться сколько-нибудь значительно мы не могли, и все корпусные командиры доносили, что окапываются, причем некоторые из них прибавляли, что сомневаются в возможности удержаться на месте против подавляющих сил противника… По взятым пленным можно было считать, что против 8-й армии находится не менее семи корпусов, то есть почти вдвое больше сил, чем те, которыми я располагал. В частности 24-й корпус, упиравшийся своим левым флангом в Миколаев… значительно вылез вперед и охватывался австрийцами».

Итак, проведем краткий разбор действий командующего 8-й армией генерала А. А. Брусилова накануне и 28 августа. По сухой логике военного искусства он допустил грубейшую ошибку. Зная о превосходстве противника в силах и средствах и готовности его вести наступление, тем не менее Брусилов решил свои соединения бросить во встречный бой. Но, как известно, во встречном бою победу одерживает тот, кто лучше знает обстановку и имеет превосходство в силах и средствах. Такую ошибку мог допустить только кавалерист Брусилов, делавший ставку на высокоманевренные действия, в том числе и в случае отхода. Но пехота на такие действия не была способна. Таким образом, не обладая нужными факторами для достижения успеха во встречном бою и приняв подобное решение, Брусилов заранее обрекал свои войска на поражение.

Опираясь на мемуары А. А. Брусилова, посмотрим, как развивались события в дальнейшем. На следующий день он приказал войскам правого фланга и центра армии оставаться на своих местах, а левому флангу и особенно 48-й пехотной дивизии Л. Г. Корнилова «отойти с таким расчетом, чтобы занять высоты севернее Миколаева». На помощь 24-му корпусу с района Стрия была направлена Вторая сводная казачья дивизия.