Почему же она уехала? Надо бы порасспросить Короткова…»

Немного прибравшись внизу, Маша заглянула на второй этаж, там находились два жилых помещения и небольшая кладовая между ними. В каждой из верхних комнат был одинаковый набор мебели: полутороспальная кровать, тумбочка, аккуратный компьютерный столик с полочками и платяной шкаф- купе. В углу стояли свернутые коврики для пола.

Казенная обстановка немного напомнила Маше летний детский лагерь, из которого она уже через неделю слезно запросилась домой. А ведь случай тринадцатилетней давности, казалось, стерся из памяти… Недоброе предчувствие заставило тревожно сжаться сердце.

"Но я же теперь взрослая, самостоятельная женщина, меня не так просто обидеть или унизить. Я смогу за себя постоять. И если надо начать все заново, я к этому готова, недаром же родилась и провела детство у леса, значит, судьба дает возможность отдохнуть и набраться сил в привычной стихие".

Желая как следует освежить весь дом сверху донизу, она распахнула окна в каждой комнате. Скоро благородная тишина вечернего бора наполнила душу покоем. Принимая теплый душ после уборки, Маша мечтательно улыбалась, прикрыв глаза.

Глава 3. Дом в чаще

Пряный запах темноты, леса горькая купель,

Медвежонок звался ты,

Вырос – вышел лютый зверь…

Наталья О, Шей

Две недели в «Северном» несколько восстановили Машино душевное равновесие. Порой казалось, что она, и впрямь, находится в тихом санатории, где вежливый персонал почти не заметен, предлагается отличное трехразовое питание, никаких обязательных процедур и дивная природа кругом.

Маша рано просыпалась от щебета птиц за окном и долго лежала, прислушиваясь, как в развесистых лапах старой лиственницы снуют шустрые поползни и синицы.

Она открывала настежь окно своей комнаты на первом этаже и, закрыв глаза, наслаждалась утренней свежестью и ароматами хвойного леса. Здесь было необыкновенно хорошо и спокойно. До завтрака Маша обычно ходила к озеру, садилась на оструганное бревно, заменявшее лавку, бездумно вглядывалась в спокойную гладь воды под гортанные крики вечно голодных чаек.

Впервые за несколько последних лет, она чувствовала, что живет тем, что находится снаружи, вокруг нее, полностью забывая свои личные проблемы, страхи и желания. После завтрака Маша также не спешила в свой новый дом, наслаждалась долгими прогулками, ощущая, как восстанавливаются силы и исцеляется тело.

Изредка ее мучила совесть за вынужденное безделье, но Коротков, казалось, специально избегал производственных тем, быстро кивал во время случайной встречи и быстро убегал по делам.

На следующий день после приезда она попыталась разузнать у начальника о тех людях, с которыми должна была работать или просто общаться. Но Коротков, к ее удивлению, путанно пояснил, что три товарища предпочитают жить в отдельных домах за пределами лагеря в лесу и лишь изредка приходят на базу за продуктами.

"Хм… три товарища!"

Маша очень уважала драматическую прозу Ремарка и при первой же возможности попросила полковника привезти из города книги.

– Пока у меня много свободного времени, успею что-то перечитать, освежить в памяти. Это можно в любой библиотеке найти, но вдруг получится у вас раздобыть и художественные новинки. Я за последние годы только по биологии изучала литературу, а теперь тянет на приключения и фантастику. Ну-у… еще добротный исторический роман.

– Да, история – это… да! – задумчиво отвечал Коротков, как всегда на бегу, а потом вдруг резко остановился и обернулся к Маше.

– Я в молодости всего Пикуля перечитал. А вообще когда-то бешено любил стихи Евгения Евтушенко. Не доводилось слышать?

Самоубийство – верить в то, что смертен,

Какая скука под землей истлеть.

Позорней лжи и недостойней сплетен —

Внушать другим, что существует смерть.

Я ненавижу смерть, как Циолковский,

который рвался к звездам потому,

что заселить хотел он целый космос

людьми, бессмертьем равными ему

Вы приглядитесь к жизни, словно к нитке,

которую столетия прядут.

Воскресшие по федоровской книге,

к нам наши прародители придут…

(с)

– А? Каково? Вот где задор и отвага! Нынче все же народ хлипкий и телом и помыслами, не то что… гм…

– Да, были люди в ваше время, – вежливо нараспев Маша перефразировала известную строчку из "Бородино" Лермонтова.

Коротков же в ответ одарил ее самым ласковым отеческим взглядом и почему-то грустно вздохнул.

– Маш, ты это… Если что не так, сразу ко мне, поняла?

– Угу, а что вы имеете в виду?

Ее тут же поставили в известность о том, что "лесные товарищи" за всеми обитателями лагеря, вероятно, пристально наблюдают, со временем, конечно, привыкнут и пойдут на контакт. Но кто знает, когда и при каких обстоятельствах этот первый контакт состоится. Надо быть готовым ко всяким случайностям.

"И все-таки странные он мне стихи прочел. Как будто заглянул глубоко в душу, раскопал старые нехорошие думки… И еще хотел поддержать, ободрить. Славный человек, хотя многого не договаривает".

Потихоньку Маша на новом месте освоилась и познакомилась со всеми жителями небольшого поселения: женщина-повар, две помощницы на кухне, уборщица административных корпусов. Все сотрудники работали вахтовым методом, сменяясь через каждые три-четыре недели. Еще был в лагере медицинский работник – Надежда Петровна Василевская и статная, молчаливая Ольга Комарова – секретарь руководителя базы.

Впрочем, у этой женщины неопределенного возраста было множество разных обязанностей: кладовщик, личный телохранитель и водитель, одним словом – правая рука и заместитель полковника Короткова.

Находился здесь еще пожилой Степан Андреич – бессменный лесничий заказника. По разговорам, и сам-то поселок был построен на месте прежнего невзрачного домишки Андреича. Надо еще упомянуть несколько охранников на пропускном пункте и водителя-логиста.

Несколько раз Маша видела Максима у административного корпуса. Молодой человек явно был рад таким встречам, он улыбался, пытался заговорить, но ссылаясь на «кучу дел по оформлению документации», девушка всегда избегала общения. Ей почему-то казалось, что и Коротков бы не одобрил подобного сближения.

Иногда Маше снился Вадим. Он грустно смотрел на нее, неестественно долго покачивая головой на длинной тонкой шее, потом отворачивался и уходил в темноту коридора заброшенного грязного цеха. Маша бежала следом, кричала, звала его, но, вдруг оставалась одна в лабиринте комнат, а неподалеку раздавалось угрожающее рычание неведомого зверя.

* * *

Однажды утром она проснулась от давнишнего и уже почти забытого кошмара. Грудь сдавило недоброе предчувствие, которое, впрочем, можно было списать на испортившуюся погоду. Второй день небо куталось в беспросветных тучах, выглядело набухшим в преддверии ливня и, еле сдерживая напор влаги,