Ориентироваться было нетрудно. Проклятие – это приложение силы, силы Слова. И как любая сила, проклятие оставляет след. Елена скрестила пальцы, как знак, помогающий ввести саму себя в транс. И вновь воздух вокруг нее сгустился, стал плотным, тягучим, вновь зазвенело в ушах, по телу прошел озноб осознания силы собственной. А зрение стало другим. В дешевых книжонках по магии, какие сейчас россыпью продают в любом ларьке, такое зрение называется «вторым» или «астральным». Елене было наплевать, как это называют. Для нее это было обычное рабочее состояние. Ведь меняется не только зрение, острее становится слух, четче ощущения. Вот если бы сейчас кто-нибудь выключил в доме свет, она бы и в полной темноте прошла в нужную комнату, ни разу не наткнувшись на мебель. В состоянии транса маг чувствует вещи на расстоянии и легко может миновать встречу с ними. Чувствует он и наличие чужой силы.

Проклятие висело в комнате жертвы густым облаком. Невидимое, но ощутимое. Оно ассоциировалось со вкусом горечи на языке, с влажной слякотью дождливого осеннего дня. Нет, тут не было никаких черных воронок, как представлял себе проклятие Лукьяненко в своих знаменитых «Дозорах». Просто чувствовалось присутствие чего-то инородного, некоей ауры, не вписывающейся в мирок того человека, кто стал жертвой Слова.

Алек остановился у двери, осторожно прикрыв ее за своей спиной, а Елена сразу направилась к кровати, где лежала, свернувшись в комок, девушка. По щекам Саши текли слезы, руки даже во сне безотчетно прикрывали живот. Одеяло сползло, видимо, ей было еще и холодно, так как девушка мелко дрожала.

Елена осторожно положила руку ей на висок. Девушка дернулась и замерла, почувствовав тепло прикосновения.

Елена ожидала, что провалится в сон девушки, но… Саша не спала. Хотя и не бодрствовала. Она пребывала в каком-то странном забытьи, которым ее огородило собственное сознание. Такое бывает, и очень часто, когда у организма не хватает сил бороться, сознание отключается от действительности, стараясь высвободить все, что обычно тратится на восприятие мира. Но даже в таком пограничном состоянии боль не отступала.

Елена почувствовала, как у нее неприятно тянет внизу живота, как страшные вяжущие схватки переворачивают внутренности. Да… знакомое ощущение. Проблема лишь в том, что при рождении ребенка женщины мало реагируют на эти боли, так как это уже решающий шаг, и миг, когда увидишь собственное дитя, очень близок, радость долгожданного момента уже забегает вперед, оттесняя боль. А тут… Тебя просто рвут изнутри! Будто какая-то тварь сидит в тебе и кусает беспрестанно, рвет зубами. И боль волнами раскатывается по телу. От живота в грудь, по рукам и ногам, будто суставы выкручивают, ломают кости…

От очередной схватки Елену кольнуло так, что она согнулась пополам, уж каким-то чудом заставив себя не отрывать руки от Сашиной головы.

Алек подскочил, вовремя обхватив ее за талию. Такого он не ожидал и на миг даже испугался. Неужели так плохо? И тут же резкая боль полыхнула по животу. Защиту он поставил машинально. Обычную боевую защиту. Когда собственной силой покрываешь себя, как плащом, укутываешь защитным покровом все тело, постепенно с головы, до ступней. И себя, и Елену.

Лукьяненко назвал бы их Темными, так как ощущение защиты и Алеку, и его подруге давала именно Тьма. Мягкая и ласковая, как одеяло, как ночное небо. Она давала силы, она очищала разум. Боль съежилась, чуть отступила, но не пропала. Просто стала управляемой. Елена понимала, что большая часть этих впечатлений и образов мнимы. Нет никакого вида Тьмы, как нет и Света. Это лишь попытка смирить мир окружающий с миром внутренним. Но не сейчас рассуждать об этом. Спасибо Алеку, подстраховал…

Она чуть нажала на висок Саши, стараясь найти болевую точку. Вот девушка вздрогнула, почувствовав новый источник боли. А теперь… Главное, найти самый подходящий символ. Надо просто прогнать боль. Из себя, из Алека, которого тоже зацепило, а потом по каналу из Саши. Елена выбрала ярко-серебристый тон, таинственно поблескивающий расплавленный металл. Металл, спасающий от любой нечисти, если верить легендам, а им склонны верить все. Именно вера должна помочь девушке.

Алек почувствовал, будто что-то холодное, но приятное вливается в его тело, течет по венам, охватывает волной руки, ноги, грудь, стягивает, как ловушка, боль в узелок, в маленький комочек. Сила. Чистая, красивая, лечащая. Алек тут же начал помогать Елене. Вливая в рожденный ею канал и свою силу, зеленый, светящийся поток. Боль рассыпалась, тонкой струйкой потекла обратно, с пальцев его рук в тело Елены, сопровождаемая их общей силой. А потом волна серебристо-голубого пламени пронеслась над телом девушки, успокаивая, укачивая, излечивая. Елене казалось, что она стала хирургом. Она вскрывала тело Саши взглядом, аккуратно искала источник боли, будто готовилась вырезать его скальпелем. Все это лишь образы, но пока Елена видит их, их же видит и Саша. И… девушка сражалась с болью больше суток, сама, не давая захватить проклятию свой разум, и сейчас при их помощи только она сама сможет скинуть с себя это злое влияние.

Сила бесцветна, сила нейтральна, но сила притягивает силу, в какой бы свет ты ее ни окрашивал. Весь смысл поймать поток, несущий ту информацию, которая тебе необходима. Саша хотела выздороветь, и это странное холодящее серебристо-голубое вещество казалось ей лекарством. И она впитывала его в себя. Боль отступала, скорчивалась, освобождала тело. Только в животе ее комок был настолько плотен, что даже этот поток чужой, но помогающей силы не мог его разрушить.

Саша открыла глаза.

– Привет, – улыбаясь, сказала ей незнакомая молодая женщина. Эта женщина выглядела усталой, немного растрепанной. Рыжая прядь падала на лоб, лицо выглядело чересчур бледным. Ее серебристо-серые глаза, под цвет той самой лечащей силы, были настороженны и строги, улыбка в них не отразилась, только напряжение, какое-то расчетливое, как у воина, готового нанести последний, но точный удар. За спиной женщины стоял молодой человек с таким же напряженным взглядом, с такой же вымученной улыбкой.

– Кто вы? – спросила Саша.

– Сейчас это неважно, – быстро заговорила женщина. В ее спокойном, размеренном тоне слышались властные нотки, заставляющие подчиняться любой команде, которую эта женщина произнесет. Причем подчиняться инстинктивно, будто именно так всегда и должно быть. – Надо тебе помочь. Тебе больно, девочка. Я знаю. Но сейчас постарайся выпрямиться на кровати. Ложись на спину. Руку одну вдоль тела, другую на живот.

Саша повернулась, вытянулась на кровати и поморщилась от боли, сконцентрированной внизу живота.

– Положи руку на живот, – повторила женщина, – я положу свою сверху. Я должна почувствовать источник боли.

– И что тогда? – с трудом спросила Саша.

– Тогда мы сможем ее прогнать, – ответил молодой человек, спокойно, даже несколько буднично, стараясь голосом убедить девушку, как просто это сделать. – Только старайся дышать глубже. Так тебе будет проще.

Елена положила руку поверх Сашиной и прикрыла глаза.