Оливия искоса взглянула на Тома. Код красный. Это был их пароль для надоедливых персонажей, которые были слишком любезными, чтобы грубо их отшивать, но слишком навязчивыми, чтобы от них легко было можно отделаться. Том заметил, что покупатель перед ними никуда не торопился, медленно выкладывая покупки из тележки на ленту на кассе. Им предстояло стоять еще добрых пять минут, и Том понял, что им не избежать приглашения на скорый ужин в «Лобстер Лог», где они вынуждены будут слушать, как Логан Дин Морган расточает похвалы в адрес своего ресторана и качества продуктов.

Это невыносимый красный код. Нам придется взять его визитку, пообещать в ближайшие пару недель или – используя всевозможные отговорки – месяц обязательно зайти, и, учитывая, какой это упертый тип, то возможно, он выманит у Оливии номер, и тогда им конец, он будет названивать через день…

– Итак, скажите, почему Мэхинган Фолз? А, я знаю! Из-за вашего мужа, – произнес он, указывая на Тома. – Чтобы написать одну из ваших книг, да?

– Я… пишу пьесы, а не романы, и…

– Ваш конек – это детективы, да? Я догадался по вашему взгляду. Да, детективы хорошо идут, людям всегда интересны убийства, думаю, это у каждого в крови.

Он окончил тираду громогласным смехом, от которого у него затряслись щеки и живот.

– Конек Тома, – вмешалась Оливия, – это драмы, анализ социальных условностей, перипетии человеческих отношений, эволюция общества…

– Вам следовало бы податься в кровавые драмы! И здесь вы сможете найти вдохновение!

Оливия нахмурилась:

– В Мэхинган Фолз высокий уровень преступности?

– Ну теперь, конечно, нет, но что касается прошлого, в нашей истории много мрачных страниц! Тесса Кащинская вам об этом не расскажет! Она предпочитает не слишком распространяться о таких вещах до тех пор, пока новоприбывшие не будут уже связаны по ногам и рукам кредитами на недвижимость… – хихикнул он. – Вы слышали о салемских ведьмах? Все о них знают. Так вот Салем всего в двадцати километрах к югу, и на самом-то деле большинство девушек были отсюда! Да-да! Но их не могли судить на месте, раньше это был совсем крошечный городок, поэтому их отвезли в ближайший крупный город – Салем. Затем были эти индейцы, как их?.. А, пеннакуки! Настоящая резня. А во время сухого закона Мэхинган Фолз был прибежищем для бутлегеров, и они сводили счёты… Ах, да, чуть не забыл: здесь скрывался Роско Клермон, серийный убийца прошлого века, который орудовал на скалистом берегу. Ну, я говорю сумбурно, но моя жена сумеет вам рассказать это лучше меня, она без ума от подобных вещей. Однажды она собиралась даже написать об этом книжку, отбивала бы ваш хлеб, Томас! Поэтому я столько знаю об этих ужасах! Она только и делает, что смотрит детективные сериалы и криминальные шоу, уверен, она будет счастлива все вам рассказать.

Том предпочел промолчать и натянуто улыбнулся. Он не знал, убьет ли скорее покупателя, стоявшего перед ними, или Л.Д.М., если тот не заткнется хотя бы на десять секунд.

– Главное, когда встретите нашего мэра, не говорите, что я вам все это рассказал! – поспешно прибавил Логан. – Это не самая идиллическая картина, но как я всегда говорю, не надо отворачиваться от своего прошлого!

Когда они вышли из магазина, Том почти бежал, толкая тележку к машине. Оливия потешалась:

– У нас есть победитель месяца!

– Клянусь тебе, если они все здесь такие, мы свалим до начала учебного года.

– У нас кредит на Ферму, ты застрял здесь с этими людьми по меньшей мере на пятнадцать лет! – фыркнула Оливия.

– Плевать, я сожгу дом, нахимичу со страховкой, но никогда в жизни, слышишь, ни за что я не пойду на ужин к этому типу!

Том сказал это в шутку, но в глубине души его терзали сомнения. Действительно ли они на своем месте? Он спрашивал себя, что с ними будет, и знал, что Оливия делала то же. Их переезд решился, когда они одновременно почувствовали крайнюю усталость от своей прошлой жизни, нашли Ферму, решительно их покорившую, и через несколько месяцев они бросили все. Все.

Тому было необходимо сделать паузу. И в жизни, и в работе.

Провал последней пьесы сказался на его карьере сильнее, чем он предполагал. Критики его разгромили. Публика стала избегать. Даже агенты все неохотнее назначали встречи, чтобы договориться с актёрами. Откровенно говоря, Том уже некоторое время назад стал осознавать, что успех покидает его. «Откровенность мертвецов» срывала овации, «Фальшивая горечь» была триумфом, признанным во всем мире, но с тех пор успех не возобновлялся, а карьера неуклонно шла под откос. Фиаско, которое он потерпел с последней постановкой, поставило точку в этом движении вниз. Дурманящие излишества нью-йоркской жизни, гомон журналистов, других драматургов, советы агентов и директоров театров… Том чувствовал, что ему необходимо сбежать от всего этого. Вернуться к истокам. К простоте. Он ощущал эту потребность, но никак не мог ее осознать, высказать, пока Оливия не вытянула у него это признание, как умела одна она.

Оливия тоже думала в этот момент о своей карьере, пересматривала цели, которые начались с подростковой мечты и за которые она так боролась на своем пути к телевидению. Незаметная журналистка местных новостей стала звездой национального канала, ведущей собственного шоу, ежедневно выходящего в эфир по утрам. Приближаясь к сорокалетию, Оливия подвергла ревизии свое мировоззрение. Возраст особенно болезненно сказывался на ее работе, где больше всего ценилась внешность, где культивировалась одержимость молодостью, и каждая новая морщинка на ее лице была подобна очередному погасшему прожектору. Оливия спрашивала себя, в чем смысл ее работы. Дело всей ее жизни перестало приносить ей радость. Чрезмерное давление, слишком много разных мнений – Оливии казалось, что ее мнение все меньше значит по мере того, как все решения принимают различные комитеты, все более крупные и некомпетентные. Она не чувствовала никакой радости от своей работы. Хуже того, каждое утро, выходя в эфир, она все острее ощущала, что теряет себя. Ей снились кошмары о том, как она срывается и кричит о своих истинных чувствах всем этим миллионам зрителей. Разве для этого она начала работать еще девчонкой? Чтобы прийти к такому? Изможденная, обессилевшая, с единственной перспективой – быть выброшенной за борт, когда во время отпуска менеджер подыщет ей на замену двадцатилетнюю красотку и выдвинет требование освободить ей место?

Все решилось на приеме у Билла Тэнингема, знаменитого адвоката, – на одном из светских раутов, которые Том так ненавидел. Билл был трагически верен эпикурейской философии: его не знавшая меры тяга к удовольствиям оборачивалась